– кто только с нею не боролся! Столько воплей вокруг вашего пакета, а вы продолжаете бороться. Ради чего? Чем он так хорош? Это вы рейтинг себе поднимаете или серьезно?
– Я выполняю обещания, данные людям. Пакет реформы власти – власти, а не общества! – часть моей предвыборной программы, – напомнила она. – Я делаю свое дело. А вы уж интерпретируете как угодно. Это ответ на один вопрос. А теперь – самое интересное: чем моя идея принципиально отличается от других…
Мария вдруг начала заводиться. Как будто не было позади неудач и превратно истолкованных Елистратовым слов. Ей отчаянно захотелось достучаться до этого в принципе умного молодого человека. Наверняка способного к размышлениям, иначе вряд ли ему удалось бы стать столь известным.
– В России создан миф, – продолжала она, – что у нас самый наглый чиновник, самый вороватый бизнесмен, самый продажный журналист… – Елистратов прижал к груди руку и картинно поклонился, Мария через силу ему улыбнулась: – Но я верю в людей. В их изначально нравственную природу. Если создавать правила, при которых быть честным профессионалом выгодно, а вором – не выгодно, то можно добиться успеха и в борьбе с коррупцией, и неуплатой налогов и так далее. Все предыдущие законы направлены на ужесточение наказания, а мои – на стимулирование честности.
– Но это же романтический бред! – Единожды слизав образ популярного ведущего политического ток-шоу, Елистратов не собирался пробоваться на другие роли. – Как можно заставить чиновника, распределяющего миллиарды рублей, не воровать?! Вы что, решили надеть на себя доспехи Дон-Кихота? Власть – не ветряные мельницы…
«Ему не хватает публики и табличек с надписью „аплодисменты“ для самых удачных реплик», – подумала Мария.
– Вы меня не только перебили, но и не поняли. – Немного сбитая с толку журналистом, несомненно, готовящим скандальные вопросы-ответы заранее, Мария все же попыталась ему объяснить: – Ваше ключевое слово: «заставить», а я…
Динамичная зеленая заставка экстренного выпуска новостей оборвала на полуслове. Немигающим взглядом Мария следила, как заставка сменяется изображением ведущего, затем – картинкой знакомого здания. Елистратов с интересом оглянулся на экран. Первым отыскал на столе пульт, снял блокировку громкости:
– …по предварительным данным, в кафе находятся десятки заложников. Есть дети. Цифры уточняются…
Неожиданно появившийся звук показался Марии оглушительным. «Десятки заложников». Информация ушла. Свершилось. И что теперь? «Есть дети». Непроизвольно дернувшаяся в поисках пульта рука задела кофейную чашку. Фарфор жалобно звякнул.
В глазах Елистратова вспыхнул охотничий азарт:
– Вы знали что-то заранее?
Мария пресекла попытку журналиста заполучить скандальный материал:
– Вы же видите, мы не можем продолжать интервью. Ужас… Просто ужас…
Она успела подумать, что кто-то другой, оказавшись на ее месте, составил бы фразу заранее.
