сноба, беспорядочно прыгающего от одной женщины к другой? Однако по неведомым причинам в назначенный день они встретились, залили пиво принесенной с собой водкой, и с тех пор у них вошло в привычку раз в месяц ершить в «Нептуне». И темы для разговоров находились, и не скучали!
О Кароль Журов старался не думать. Когда же это случалось, в душе немедленно начинала саднить глухая досада и раздражение на судьбу – как так получилось, что он навсегда потерял ее, такую умную, нежную, стильную… И безвозвратно упустил шанс на иную жизнь, причем дело отнюдь не в возможном отъезде во Францию, а во внутреннем содержании, в настройках отношений между мужчиной и женщиной. Он ни секунды не сомневался, что до определенного момента Кароль хотела выйти за него замуж. Тем больше его злило нежелание бывшей возлюбленной в самый ответственный момент понять его. Почему она, всегда такая чуткая, внимательная и отзывчивая, вдруг проявила такое упрямство, тупость какую-то, и не то что не вникла в его план, а послала его! Затмение? Он же готов был ради нее не возвращаться на родину! (В мыслях Журов практически всегда видел себя в корпункте в Швейцарии или во Франции!) Или все-таки она использовала его, а во Франции он изначально стал бы ей обузой? Верилось с трудом, на Кароль это не было похоже, но такой вариант, по крайней мере, объяснял ее категоричность, правда, не освобождал от зуда на сердце, что прошел он мимо своей идеальной женщины.
Следуя единственному понятному сценарию излечения от любовного недуга, Журов сделал попытку вытеснить француженку Иркой, которая, на первый взгляд, по всем своим чудесным параметрам идеально подходила для успешного осуществления оздоровительной функции – влюблена в него по уши, задорна и переполнена радостью жизни. Выдержав небольшой санитарный перерыв, необходимый для полноты осознания своей потери, он с энтузиазмом закрутил новый роман. Ирка откликнулась всем своим чистым сердцем.
Поначалу все очень даже удачно складывалось. Осень выдалась мягкой, и, пока не похолодало и не пошли затяжные дожди, Журов встречал Ирку после занятий, они гуляли по городу, ворошили ногами опавшую листву в парках, иногда он затаскивал ее в рюмочные на Моховой или Восстания, где она терпеливо и безропотно ждала, пока он не раздавит свои двести-триста граммов. Потом он провожал ее до дома, изредка поднимался наверх почаевничать с Ларисой Дмитриевной. Случалось, Лариса Дмитриевна выставляла коньяк, тогда, по понятной причине, Журов задерживался. Ирка всегда стеснялась матери, уж очень бросалась в глаза ее торговая хватка. Но главная беда заключалась в другом – уже после второй-третьей рюмки мать с хитрым видом заводила одну и ту же волынку о планах Бореньки на жизнь, давала бестолковые советы. А как-то вообще совсем кондово ляпнула, безусловно имея в виду Ирку, что журналисту, да и любому человеку, планирующему ехать в зарубежную командировку, в обязательном порядке требуется жениться на девушке с безукоризненными анкетными
