в караул, на медленно угасающем небе посреди яркого Юпитера и красноватого мерцающего Марса застыл полумесяц луны. Восхитительная картина нерушимого небесного порядка! Невольно вспомнились, – на тот случай, если бы вместо солнца была луна, – стихи Гёте: «Со дня, как звезд могучих сочетанье закон дало младенцу в колыбели, за мигом миг твое существованье течет по руслу к прирожденной цели»[4]. Такие моменты, когда можно заглянуть в телесный божественный миропорядок, здесь, вероятно, переживаются сильнее и глубже, чем где-либо еще; они наполняют сердце чудным спокойствием и ощущением безопасности. На небе были видны только звезды первого порядка: Вега, Арктурус, Кассиопея и прочие, именуемые своими волшебными именами. Выше всех, уже переливаясь, сверкала прекрасная Вега. Думаю, что вы тоже иногда заглядываете в небо; эти верные спутники – единственное, на что мы можем смотреть вместе. И очень скоро, в конце августа, наш Орион снова поднимется вечером над горизонтом.
Жаль, что, будучи солдатом, вовлеченным в военную машину и борющимся с преградами, чинимыми этой страной, ты не можешь по-настоящему ощутить ее как таковую, ты всегда чувствуешь рядом ее особое дыхание. Мы должны отбиваться, должны преодолевать, чтобы добраться до цели, чего эта страна никак не хочет допустить, потому что сама по себе является воплощением размытой, бесконечной, никогда не достижимой цели. В этой стране я постоянно разрываюсь между необходимостью как-то ее преодолевать и предчувствием ее сущности.
19 августа 1941 года, раннее утро
И вот мы снова на марше! Три дня назад, и печалясь, и радуясь, мы покинули свое тихое место, которое подарило нам несколько дней отдыха после сумасшедшей гонки. Правда, кое-кого мы там все-таки оставили – на обратном пути мы прошли мимо могил двух товарищей, разбившихся в нашей машине. Только теперь понимаешь, что это значит: вот он лежит рядом, как будто это часть тебя самого, – и ты воспринимаешь это совершенно явственно, как само собой разумеющееся, даже если вы едва знали друг друга. Могилы остаются позади, и с ними остается частица тебя. Это один из нехитрых секретов, которым учит нас война, здесь вообще все очень просто. Куда нас сейчас затянет война, как она пойдет дальше? Надеемся, что скоро будет нанесен решающий удар по врагу, и мы тоже будем в этом участвовать.
Необъятны просторы восточной страны, и совершенно тщетны попытки как-то ее измерить – как на берег моря накатывает одна волна за другой, так и здесь вновь и вновь происходит одно и то же. У нас пока не получается все это постичь, остается лишь радоваться простым вещам: цветам в безлюдном саду, красивой лужайке, деревьям. Чего здесь нет и чего нам, европейцам, не хватает, так это ярко выраженного и особого пространственного лика местного пейзажа, в котором душа обретает и покой, и повод для проникновения в его своеобразие. Здесь пространство постоянно расширяется к горизонту, и следовать за ним опасно.
Герман Штраке, студент философского факультета, Тюбинген
Родился 23 февраля 1919 г. в Золингене, погиб 29 сентября 1941 г. в России
И.В. Гёте. Первоглаголы. Учение орфиков. Пер. с нем. С.С. Аверинцева.
