что раны исцелит.
И когда сердцу больно, ты и быть не можешь,
Но можешь быть – как то душа велит.
Одна
Одна. Опять одна.
Открою два окна —
Навстречу холода
Безмерные.
Пароли. Голоса.
И ветер в волосах.
Такая полоса
Наверное.
Почувствую прибой,
Печальный, голубой.
И тянет за собой
Течение.
Одна. Опять одна.
Безумная луна.
Поймет ли кто? Она?
Сомнение.
Перепутье
Под ногами – крест. Под рукой – клубок.
Разбегаются нити, как реки по карте.
Воздух напряжён, и молчит мой бог,
За которым шла я в слепом азарте.
Мой ковчег стоит. Якорь держит дно —
Или дно за якорь вцепилось крепко.
Время макромира в час сей сведено,
И момент застыл, словно гипса слепок.
Позади – алтарь. Я на нём спала
Сладким детским сном, веря в наважденье.
Но чьей именно крови бокал пила
На том жертвенном ложе в ночном забвеньи?
Впереди – судьба. Я её прочла,
Будто алфавит, что учила с детства.
Мне по ней дорога ясна, пряма,
Только вот обочины больно тесны.
Я смотрю налево, боясь вздохнуть.
Я смотрю направо – клубится сумрак.
Взгляд по указательному столбу —
Нет ли мне подсказки облегчить думу?
И решить, ты пан или всё ж пропасть,
Уперевшись в узкие слишком двери,
Так же сложно, как про_сто учить читать,
И считать до десятка-то не умея.
Вновь шипами скалится мой венок:
На кресте стою, на распятье судеб.
Кто-то слева останется одинок,
Даже если справа мне счастье будет.
VS
Ты, что за правым,
хватит держать, пусти.
Что ты заладил,
вторишь: «Пойми, прости?»
Может, не нужно
здесь никого прощать —
Вырвать наружность,
словно сломав печать.
Выбросить в пропасть
старых молитв кресты.
Сломанный компас
кто мне отладит, Ты?
Тот, что за левым,
может быть, скуп и горд.
Только на дело
точен и больно скор…
Слом
Однажды ты понимаешь, что что-то переломилось.
Иначе думать не выйдет, и нет уж пути назад.
А где-то за красным солнцем душа – освободилась,
Но палят лучи все так же, пусть впереди – простор.
Дышать
