Крови, напитанную Силой, что называется, до упора, этот коготь резал как бумагу. Потому теперь Николай всегда носил при себе пару таких артефактов. Не на виду, конечно – спрятанными внутри коротких, широких и чуть изогнутых клинков, к которым быстро привык, не замечая их, но всегда имея в виду.
Клинки эти, кстати, он изготовил сам, практически голыми руками. Ну, еще Силой Дара и мысли. Так, что можно было в одно мгновение выхватить из достаточно острого, и настоящего боевого клинка еще более смертоносный артефакт. Этой работой, как и всеми другими, связанные с новым Даром, Силой Металла, Николай занимался в послеобеденное время. Ну, еще и после ужина часик прихватывал, но то уже совсем секретные дела. В которые даже Анфису не посвящал… пока. Только нового холопа – Авраама. Но это в силу необходимости, и умений италийского иудея. Лишившись Дара, Авраам не перестал быть талантливым мастером по металлу. И станки имел соответствующие. В отличие от тех, которые, наконец-то начали работать в гараже у «герра Шварца», здесь были более точные, калибровочные.
– Самое то, – решил Николай, распорядившись разместить новую мастерскую в одной из оружейных замка, – добавлю тут светильников, замки магические и доступ ограничу – до уже указанных лиц. Потому что дальнобойное оружие, даже без применения пороха, и других взрывчатых веществ, это… это…
Боярин не знал, преследуют ли власть и Церковь такие «игрушки», как к примеру, духовые (воздушные) ружья.
– Ага, или автоматы, – хохотнул он, – «Калашников», к примеру.
Хохотнул, но начал как раз с этого самого массового орудия убийства. В другом мире, конечно, самого массового. Почему? Да потому что знал этот автомат, что называется, как собственные… да любой свой орган. И разобрать – собрать мог, закрыв глаза; и каждую детальку общупывал когда-то до стадии узнавания – тоже с закрытыми глазами.
– Тут, конечно, проблема есть одна, – обсуждал он с Авраамом, которые по- русски не понимал пока ни слова (ну, или притворялся, что не понимал), – в настоящем автомате сила пороховых газов используется – чтобы очередной патрон из рожка подавать. Это я знаю, хотя ни разу и не конструктор-оружейник. А как вот тут обойтись без этой силы? Конечно, Даром; но тут надо подумать.
Подумать помогала, часто даже не подозревая об этом, Соломония. Ее Николай по полной эксплуатировал часа четыре в день – в то самое послеобеденное, очень плодотворное время. Вшестером – сам боярин, артефактор из далекой италийской Флоренции, Генрих с Куртом Шварцевы, ну и кузнец, дядька Петр Поляков с сыном Артемкой – строили транспортное средство. Сначала в чертежах, конечно. Получилось – по воле боярина – что-то вроде головного вагона от скоростного поезда. Со скошенным «носом», большими окнами – лобовыми и боковыми; настоящей «квартирой» со всеми удобствами в задней части этого передвижного дома (для самого Николая с Анфисой)
