это ты брось, каламбурщица. Опора всегда нужна. Так что подумай о близких и соглашайся.
– Ладно, близкий, подумаю, – хмыкает она. – Так и быть. Ты вот что, приходи завтра ко мне часов в девять. Мамка отпустит?
– Нет, конечно, у меня ж типа режим постельный.
– Не придёшь что ли? – хмурится она.
– Как не приду? Обязательно приду, шутишь?
– А родители как же?
– Придумаю что-нибудь.
***
Мне бы прилечь, отдохнуть, раны успокоить, но, как говорится, и вечный бой, покой нам только снится. Из горкома я иду не домой, а в «Динамо». Надеюсь, Скачков сейчас здесь. Окунаюсь в знакомый запах конюшни, заглядывая в залы, где может обитать мой тренер.
На свою удачу нахожу его сразу. Он сидит на матах привалившись к стенке, медитирует.
– Здравствуйте, Виталий Тимурович. Не помешаю?
– О, здорово герой, – не слишком радостно приветствует меня он. – Ты что, на ногах уже?
– Частично, – подтверждаю я.
– Ты же вроде того, сказали…
– Да нет, жив ещё, – улыбаюсь я. – Не дождётесь, как говорится.
– Капля крови густой из груди молодой на зелёные травы упала, – красивым басом напевает Скачков.
– Ну, да-да, было дело, вот глядите.
Я расстёгиваю рубаху и показываю дырочку. Он головой качает.
– И кто? Слухи разные ходят. Одни говорят менты, другие – бандиты.
– Бандюки, урки, Виталий Григорьевич.
– А ты чего с ними связался-то? – спрашивает он.
– Ну вы даёте. А как не связываться, если они во все сферы жизни пролезают?
– Ну, это ты загнул, парень.
Да, это я загнул. Немного предвосхитил время, всего-то на десяток лет.
– Вас что, поздравить можно с выходом на заслуженный отдых? – меняю я тему.
– Лучше не надо, – мрачно отвечает он. – Я это не праздную.
– Понимаю. Хотели бы ещё послужить отечеству?
– Так, ты что пришёл душу мне рвать? – повышает он голос. – Да, хотел. И мог бы, если бы не… Ай…
Он машет в сердцах рукой и отворачивается.
– Хорош вести себя, как юнец. Разве можно отчаиваться? Вы ещё молодой и полный сил.
– Дурак ты, Егор. Это ты юнец, а не я. А знаешь, что это значит? Вот если тебя турнут с твоей фабрики, ты будешь плакать? Нет, конечно, смешной вопрос. У тебя вся жизнь впереди, пойдёшь в другое место устроишься, всего делов-то. А у меня, вся жизнь не впереди, а позади. Улавливаешь разницу? И то, что я ушёл на пенсию, означает, что я уже никогда, слышишь, никогда не смогу быть тем… – он замолкает. – Да что с тобой говорить. Доживёшь до моих седин, сам узнаешь.
– Я это всё понимаю лучше, чем вы думаете. Но не суть. Вот что я хочу вам сказать.
И я во всех подробностях выдаю идею военно-патриотического отряда.
– Можно будет привлечь ещё
