убивал – ради меня или ради нее? – Габриэль указал на молчавшую Клементину и направился к выходу.
– Ты куда? – грозно спросил Мартин, но сердце его сжалось от страха.
– Не хочу больше жить в этом доме. И мне не нужны твои деньги!
– У тебя есть деньги твоего отца.
Габриэль усмехнулся:
– Деньги моего отца – это твои деньги. Кроме того, я не уверен, что он не был таким же, как и ты.
Мартин резко повернулся к нему и сквозь зубы процедил:
– Роберт был прекрасным человеком! Я запрещаю тебе так говорить о нем, – глаза его стали жестокими. – Его деньги – твои деньги. Я не имею никакого отношения к его сбережениям. Можешь мне верить.
Габриэль молча направился к выходу, но на пороге обернулся и спросил:
– Ты со мной, Клементина?
Она кивнула и пошла следом.
Мартин в изнеможении опустился на постель. Он потерял их, а самое главное, он потерял Клементину! Он вскочил с кровати, но тут же сел обратно. Она вернется, она обязательно должна вернуться, уверял он себя. Она не сможет жить без всего того, что он ей дал. Клементина – лишь хищник, который сейчас вырвался на свободу. Она опьянена новым ощущением, но понятия не имеет, что такое человеческие джунгли. И она слишком умна, чтобы жить только чувствами.
Клементина молча смотрела, как Габриэль складывает вещи, и думала о том, что он ей не брат. Она подошла к нему и обняла. Габриэль крепко к ней прижался. Она гладила его спину и трепетала от нежности.
– Куда? – мягко спросила она.
– Сейчас – в отель, а завтра что-нибудь придумаем.
Клементина кивнула:
– Запиши мне адрес и название отеля.
– Разве ты не едешь со мной? – растерялся он.
– Мне надо кое-что сделать, – она грустно улыбнулась. – Я приеду позже.
Клементина прошла в гостиную, взяла из бара бутылку виски, два стакана и вернулась в комнату Мартина. Тот сидел на кровати, погруженный в мрачные мысли. Она плотно закрыла дверь и присела рядом. Разлила виски по стаканам и протянула ему.
– А теперь поговорим, как взрослые люди, – спокойно произнесла она. – Без истерик и вранья.
– Спрашивай, – усмехнулся Мартин.
– Моих родителей пришил ты? – это было скорее утверждение, чем вопрос.
– Да, я приказал их убить, – хладнокровно ответил Мартин. Он ничего не собирался отрицать, так как интуитивно почувствовал, что в данную минуту лучше говорить правду.
– За что? – невозмутимо продолжала Клементина.
– За предательство, – Мартин подошел к окну. – Все в жизни можно простить, только не предательство.
– Ты любишь меня, Мартин?
Он обратил внимание, что она не сказала «дядя», но не придал этому значения. Пусть называет его, как хочет, лишь бы осталась. Он остановился перед ней, затем опустился на колени.
– Больше жизни
