как струи пота с уставшего культуриста. Меч устал, давно устал. Меч жаждал покоя. Но его гнали круг за кругом, заставляя тяжёлый метал держать собственный вес в воздухе. Порой лезвие древнего оружия проплывало мимо окна полуприкрытым сёдзи, и луч небесного светила приветливо касался острия своего собрата по несчастью. Солнце тоже устало. Устало кружить, вставать, подниматься, светить, скрываться, улыбаться, хмуриться, закатываться, согревать… Да от всего оно устало. Столько миллиардов лет на его счету, что оно имело право на свою маленькую слабость – приветствовать грозный японский меч, который несколько десятков лет медленно левитировал вокруг старика в кимоно.
Старик каменным истуканом сидел в позе лотоса.
Глаза старика блаженно прикрыты в сладком покое транса.
Дыхание его, как и его покой, никто не тревожил.
Разве что его кэнин заходил раз в день, чтобы оставить воду и еду. Ещё раз в неделю старик выходил для умываний и смены одежды. Вот и всё действие. В остальное время старик сидел. Единственное движение, которое происходило в его комнате – меч. Тот неустанно кружил вокруг старика по часовой стрелки остриём вниз, с одной и той же скоростью изо дня в день.
В очередной раз пролетая возле полуприкрытого окна, заточенный метал катаны наполнился алым светом заходящего солнца. Кровавый пожар равномерно наполнил древнее оружие ослепительным сиянием. Секунда другая и меч внезапно остановился. Настолько резко произошла эта остановка, что рукоять по инерции качнулась вперёд, не ожидая такого поворота событий. Повиснув в недолгих раздумьях, меч со свистящим облегчением рухнул вниз, вонзаясь в деревянный пол устланный татами. Пройдя бамбуковый мат насквозь, катана так и осталась стоять столбом перед стариком, на добрую половину лезвия уйдя в пол.
Старик медленно открыл глаз.
Его дыхание превратилось в долгий хриплый выдох.
Старик с трудом встал, повернувшись спиной к мечу. Тот навсегда останется в одиночестве маленькой комнаты и никто не посмеет его тронуть. Пусть – он заслужил отдых после стольких лет работы.
Старик тронул скользящую перегородку, которая служила дверью между комнатами, и та услужливо скользнула в сторону, открывая старику путь. Там его ждал верный слуга – кэнин.
– Свершилось? – поднял он взгляд на старика.
– Да… – одними глазами ответил тот.
– Значит, пора? – смотрел кэнин с вопросительной надеждой.
– Пора… – кивнул старик.
