удачи.
«Я сделал все, что мог, и передал вам максимум информации за эти дни,» – в глазах читалось непонимание происходящего, точнее он понимал, что посылает многих из нас на смерть, желает нам всем вернуться, но конечно, это сделают не все.
Поступила команда: «К орудию!» И мы продолжили практическое обучение. Было дано направление предполагаемого противника, и мы стали разворачивать минометы. Настраивались долго, хотя это должно происходить в считанные минуты. Шесть расчетов по четыре человека, взаимодействия внутри расчетов нет. Между собой все спорят, каждый показывает свое я.
Первый и второй расчеты более-менее отстрелялись. Били по ржавому автобусу на расстоянии километров в двух от нашей позиции. Но с первого раза, конечно, никто не попал.
У нас в расчете разлад начинается с командира. Часто не могут поделить с наводчиком прицел, спорят. К стрельбе и ее точности отношение безразличное. Слаженности в нашем расчете нет. Я понимаю, что мы не готовы к выполнению задачи, даже простой. На сегодняшних стрельбах выделили по пять мин на каждый расчет. Из пяти выстрелов четыре до цели не долетели. Мина вылетала свиньей – это когда снаряд вылетает кувырком. Пятая мина улетела и не взорвалась. Мы так и не поняли, куда. Вот и отстреляли – что это было, я так и не понял.
Обед должны были привезти на полигон, но естественно, никто заявку не подавал. Приняли решение выдвинуться в расположение лагеря пешком. В полной боевой двинули в лагерь. К обеду солнце уже здорово припекает, жара. Шли километров пять по полям. Я шел и пытался отвлекать себя на что-то далекое от войны. Завтра уже выезд, мы не готовы. Воевать с оружием 1938-го года – это из ряда «отряда самоубийц». Вымотанные и пропитанные собственным потом прибыли как раз к обеду. Кормить нас не стали, так как все увезли на полигон. Очередная некомпетентность наших командиров.
До вечера находились в лагере. С началом темноты погода резко поменялась. Навалились тучи с пронзительно прохладным ветерком. После начала дождя и сумерек мы выдвинулись на ночные стрельбы. В этот раз поехали обкатывать полученные камазы. К позициям приехали уже мокрые и замерзшие. Открытое поле, укрыться негде, дождь заканчиваться и не собирался. Ветер дул всегда в лицо, куда бы я не повернулся. Земля превратилась в глину, липкой массой налипая на берцы. Наши занятия по огневой подготовке больше были похожи на борьбу со стихией.
Через пару часов ожидания нам привезли по паре световых мин. В нашем расчете одна не сработала, впрочем, меня это не удивило. Наш командир расчета увяз в грязи и упал лицом в лужу. Перевернувшись на спину, стал размазывать под собой глину, но подняться самостоятельно так и не смог. Он выглядел жалким и беспомощным. Мы подошли с бойцом и помогли ему подняться. Сейчас-то ладно, думал я, а как же быть в бою, кто поможет? В общем, команда собиралась у нас так себе, создавалось впечатление, что в добровольцы брали любого, кто мог хотя бы ходить.
Часам к десяти вечера вымотаны были все. Из ящиков, в которых привезли боеприпасы,
