Гарики из Иерусалима. Книга странствий (сборник). Игорь Губерман

      А то, что мы подонками не стали

      и как мы безоглядно рисковали, —

      ничтожные житейские детали,

      для внуков интересные едва ли.

      То ли мы чрезмерно много пили,

      то ли не хватило нам тепла,

      только на потеху энтропии

      мимо нас эпоха потекла.

      За проволокой всех систем,

      за цепью всех огней

      нужна свобода только тем,

      в ком есть способность к ней.

      Уже настолько дух наш косный

      с Россией связан неразлучно,

      что жить нам тягостно и постно

      повсюду, где благополучно.

      Эпоха нас то злит, то восхищает,

      кипучи наши ярость и экстаз,

      и все это бесстрастно поглощает

      истории холодный унитаз.

      Мы сделали изрядно много,

      пока по жизни колбасились,

      чтобы и в будущем до Бога

      мольбы и стоны доносились.

      Я бы многое стер в тех давнишних следах,

      только свежее чувство горчит;

      мне плевать на того, кто галдит о жидах,

      но загадочны те, кто молчит.

      России вновь дают кредит,

      поскольку все течет,

      а кто немножко был убит —

      они уже не в счет.

      Густы в России перемены,

      но чуда нет еще покуда;

      растут у многих партий члены,

      а с головами очень худо.

      В гиблой глине нас долго месили,

      загоняя в грунтовую твердь,

      мы – последние сваи России,

      пережившие верную смерть.

      Русское грядущее прекрасно,

      путь России тяжек, но высок;

      мы в гавне варились не напрасно,

      жалко, что впитали этот сок.