ему оставалось делать, если в это позднее время ёжик отправлялся на охоту. Но, засыпая, он вдруг услышал странный звук: «Тыр- тыртыр». Воробушек сильнее зажмурил глаза, но «тыртыр-тыр» не утихал и тыркал так настойчиво, что не давал заснуть. И вдруг Чубчик вспомнил, где он уже такое слышал. А слышал он это, когда Ёршик тёрся о ствол после генеральной уборки, чтобы сбросить с себя лишние листики и щепочки.
Подгоняемый нехорошим предчувствием, Чубчик выбрался из дупла и полетел на звук. Ночь была лунная, и на ветки он не натыкался. Воробушек сразу взял правильный курс, и «тыртыр-тыр» с каждым взмахом крыльев становилось всё отчётливее. Наконец Чубчик добрался до веранды и увидел знакомый обеденный стол, усыпанный мотыльками. Но вокруг яркой лампы, висевшей над столом, мотыльков было ещё больше. Они кружились в своём смертельном танце и, обжигая крылышки, падали вниз.
Только на жирных мотыльков Чубчик даже внимания не обратил. Он смотрел на клетку и не верил своим глазам. Внутри бегал его друг и цеплялся колючками о железные прутья. Получалось «тыртыр-тыр»…
Воробушек так растерялся, что сказал:
– Доброй ночи, Ёршик!
– Доброй ночи, Чубчик! – ответил ёжик, и стало ясно, что он тоже растерян, потому что слово «добрая» к этой ночи ни с какого боку не подходило.
– Ты чего туда залез?
– Это не я, это мальчишки меня сюда засунули.
– Так вылезай!
– Не могу, – печально ответил Ёршик. – Они меня заперли.
Только тут Чубчик заметил деревянную щеколду, которая мешала дверце открыться. «Что же делать?» – подумал он.
– Надо повернуть щеколду, – подсказал умный ёжик.
Это было правильное решение, и сделать это не составляло большого труда. Взял и повернул! Но взять-то воробушку было нечем, ведь вместо рук у него росли крылья. А крыльями только летать хорошо, зато открывать двери не очень.
– А ты клювом попробуй, – опять подсказал Ёршик. – Бей по одному кончику, деревяшка и повернётся.
– Сам знаю! – немножко обиделся Чубчик из- за того, что такая простая мысль ему не пришла в голову.
Он взлетел и ударил. Но удар получился слабым, потому что в воздухе нельзя крепко упереться. Тогда он вцепился лапками в поперечный прут и ударил снова.
Конечно, бить пришлось из какой-то попугайской позы – чуть ли не вверх тормашками, но Чубчик справился, и щеколда чуть дрогнула. Тогда он ухватился покрепче и что есть сил заработал клювом.
Через какое-то время один конец щеколды немножко сдвинулся вниз, а второй – немножко вверх. Но этого было мало. Надо было сделать так, чтобы верхний конец смотрел в небо, а нижний – в землю. Потому что только в таком положении дверца могла открыться.
Но как трудно это было сделать! Вскоре у Чубчика заболела голова, ведь он был воробушком, а не дятлом, и не привык бить головой по всяким деревяшкам. Но он всё равно бил, и щеколда постепенно сдавалась.
А когда осталось совсем
