которой сильно не поспоришь.
– Вот и хорошо, ать-два! А теперь слушай мою команду! С этой минуты рядовой Чубчик поступает в мой воробьиный полк. На полке как раз освободилось место, его и займёшь! Понятно, солдат?
– В полк на полке? – удивился новобранец. – А на какой?
– На багажной! – припечатал Чубчика ещё одним восклицательным знаком грозный командир Чик. – Повторяю для тех, кто не понял! Под крышей есть багажная полка! Она, ать-два, занимает стратегически выгодную позицию! Какую, не скажу – это военная тайна! А ты с непривычки разболтаешь её кошкам… Стоять, кто идёт! Отставить, показалось! От службы нервы – никуда: всюду кошки мерещатся… А теперь слушай мою команду: кру-гом! Шагом марш! Заселись!
И Чубчик заселился, причём по-военному: чик – и готово! Ведь из нужных вещей у него были только клюв и перья, а ненужных не было вообще.
Кто рано встает, тому и везет!
Жили воробьи дружно. Да если бы и захотел поссориться, ему тут же отбил бы охоту командир Чик, который держал и в полку, и на багажной полке железную дисциплину. К тому же и повода для ссор не было, потому что основной повод для ссор – это еда. И не только у воробьёв, а даже у людей. Только у людей всё кувырком, поэтому страны, у которых много еды, часто нападают на страны, где еды мало.
Но воробьям еды хватало, ведь кормились они не только в зарослях сорняков на Автобусной Горке. Воробьи шныряли по всей свалке, стараясь держаться подальше от вороньих и чаячьих скандалов.
Но несмотря на свою сварливость, вороны и чайки обладали весьма выгодным для воробьиного братства качеством: они были жадными. Звучит, конечно, странно, но именно чаячья и воронья жадность помогала стае жить безбедно. Как только приходила новая мусоровозка, жадины тут же кидались к свежей куче. А на старом месте оставляли много чего хорошего. Ведь сильные чайки и вороны умели так здорово перелопатить спрессованный мусор, что всё съедобное оказывалось снаружи. Да и охотились вороны и чайки в основном за кусками мяса и рыбы, а дырявые пакеты с остатками разных круп доставались воробьям.
В добывании корма проходил весь день. К вечеру, слегка потолстев от крупы и немного похудев от её поисков, воробьи тесно рассаживались на ветках бузины и принимались чирикать обо всём на свете. О том, что видели на свалке за целый день, и о том, чего не видели, а только слышали. О помоечных котах и беспризорных псах. О стороже в будке у ворот и его собаке, старой овчарке, которая никого, кроме крыс не обижала. Об опасной и шумной жизни в городе и о тихой, но скучной жизни в деревне.
Иногда, особенно в ясные и спокойные вечера, когда на небе появлялись ранние звёзды, воробьи чирикали о далёкой и таинственной Светлой Поляне, где птицы и звери живут безмятежно и счастливо под присмотром Белого Орла. В Светлую Поляну мало кто верил, но слышали о ней все.
И всё же Чика и его команду больше занимала повседневная жизнь с её заботами, а не красивые сказки. Поэтому громче всего воробьи
