меня нет золота, – ответил он.
– Добудь его, епископ, – прогремел мощный хор голосов.
– Я же сказал – нет.
Датчане стали наступать на него с угрозами, но он не поколебался. Тогда один из святотатцев толкнул его, другой ударил, а кто-то выхватил из угла, куда эти варвары сбрасывали объедки, громадную бычью кость и с такой силищей метнул ее страдальцу в лицо, что кровь брызнула фонтаном. Это раззадорило остальных, и они принялись таскать кости из той же кучи и швырять их в священника. Избитый и израненный архиепископ лежал распростертый в грязи, когда воин-христианин, которого он сам же крестил, схватил секиру и зарубил его насмерть (надеюсь, убийцей этим руководило желание положить конец мукам праведника, не то гореть ему в вечном огне!).
Если бы Этельред имел столько же мужества, сколько благородный архиепископ Кентерберийский, он бы еще мог что-то сделать. Но он струсил и заплатил датчанам еще сорок восемь тысяч фунтов, только ничего этим не достиг. Свен очень скоро вернулся с намерением покорить всю Англию. И настолько мала была тогда любовь народа к своему бездарному правителю и к своему неприютному отечеству, не способному никого защитить, что Свена встретили как избавителя. Один Лондон стоял крепко, пока в его стенах оставался король, но как только Этельред украдкой бежал, город сдался на милость датчан. Все было кончено. Король укрылся у герцога Нормандского, где еще раньше нашли приют его жена, поблекший Цветок Нормандии, и дети.
Но невзгоды и печали не совсем стерли в сердцах англичан память о великом короле Альфреде и временах саксонской славы. Когда Свен внезапно умер, не пробыв и двух месяцев королем Англии, они отправили к Этельреду послов с великодушным согласием вновь признать его своим государем, «если он даст слово управлять ими лучше, чем прежде». Неразумный слово дал, но с приездом медлил, выслав вместо себя своего сына Эдуарда. Наконец он пожаловал сам, и англичане провозгласили его королем. Датчане же провозгласили королем Кнута, Свенова сына. Опять вспыхнула Война, и продолжалась она три года, пока Неразумный не переселился в мир иной. Поверьте, это был лучший его поступок за все тридцать восемь лет правления.
И что же, Кнут стал королем? «Только не нашим! – вскричали саксы. – Нам нужен Эдмунд, сын Неразумного, тот, что прозван Железнобоким за свою силу и могучую стать!» Эдмунд и Кнут пять раз сводили свои войска на поле брани – о, несчастная Англия, она вся тогда была полем брани! Наконец Железнобокий, здоровенный малый, предложил Кнуту, который был вдвое его меньше, решить спор поединком. Коротышка Кнут, конечно же, вызова не принял. Он заявил, что согласен поделить королевство – себе взять земли, лежащие к северу от Уотлинг-стрит (так называлась римская военная дорога, соединявшая Дувр с Честером), а Железнобокому отдать те, что к югу. Все устали от постоянных кровопролитий, и раздел был решен. Но очень скоро Кнут стал единственным королем Англии, потому что по прошествии двух месяцев Железнобокий вдруг взял и умер. Кое-кто
