хлама, уменьшить потребности, научиться обходиться минимумом вещей. Значит, нужен новый план: как теперь питаться, как вести семейный бюджет, как переставить мебель. Все новые и новые пункты в распорядке дня громоздятся друг на друга, словно кубики детского конструктора. И хоть бы на минуту остановиться, чтобы понять: действительно ли нам нравится то, чем мы занимаемся?
Но если мы все-таки сделаем паузу и спросим себя: «Ты как, только честно?», – иногда ответ будет и таким: «Да как-то не очень».
Потому что наш образ жизни подрывает эмоциональное здоровье. Если постоянно притворяться и прятать от всех свое истинное «я», можно в итоге и потерять себя. Ненормально делать вид, будто все отлично и жизнь удалась. Ненормально все время держаться из последних сил. Что со всем этим делать дальше, непонятно – идей нет никаких. Но по крайней мере услышан тревожный звоночек: «Как-то не очень».
Хорошо помню тот момент, когда я впервые уловила этот сигнал и осознала, что и у меня дела не очень, что мне некомфортно. Я тогда впервые задумалась о том, как хрупка наша жизнь, и с тех пор уже не могла игнорировать свой внутренний голос.
Это произошло задолго до того, как я запустила свой подкаст, вскоре взлетевший на вершину рейтинга, и стала признанным экспертом в области бизнеса и маркетинговых стратегий, консультируя женщин-предпринимателей по всему миру и при этом не покидая свой уютный дом. В то время, в конце 1990-х, мне было десять лет – обычная девочка из штата Миннесота, средний ребенок в семье. Как и у cверстников, мои мысли вертелись вокруг модных курток, домашних заданий (их тогда делали на бумаге, представьте себе!) и новых роликовых коньков. Кроме всего прочего я отличалась умением мастерски подслушивать семейные разговоры, которые родители вели поздно вечером. За эти сверхспособности меня прозвали Ушки-радары: я наловчилась разбирать шепот и неясное бормотание через стену, из другой комнаты.
Взрослый мир меня страшно манил, и я частенько делала вид, что дремлю на диване в гостиной, а сама мучительно старалась понять, что означают загадочные взрослые слова «накопительная пенсия» или «варикоз». До сих пор не перестаю удивляться, почему взрослые разговаривают друг с другом так, словно дети их не слышат, и им все равно, о чем при них говорят. По-моему, это неправильно.
Один из таких подслушанных взрослых разговоров изменил мою жизнь и жизнь моего родственника. Как-то раз мы с мамой поехали навестить моего двоюродного брата Майка. Он жил один, хотя у него был диагноз «квадриплегия» и его руки и ноги были парализованы. Этот выбор – жить независимо – требовал от него много сил и колоссальной изобретательности. Все мы восхищались тем, как он сумел наладить свой быт – в его положении это было весьма и весьма непросто. Но тяжелее всего ему приходилось поздно вечером и ночью: он был вынужден ждать помощи до утра, мучаясь жаждой. Я подслушала, как он рассказывает об этом маме, и меня словно что-то
