я…
– Вижу, – мстительно сощурившись, перебила его старушка. – Бутылка вон почти пустая в изголовье. Вставай, говорю! И настрой мне другую радиостанцию, где нормальная музыка. Лучше – классическая. Тебе надо восстанавливать душевную гармонию.
Позитивно заряженный ураган с лопоухим американским мышом на майке стремительно переместился на кухню. Откуда немедленно донеслись звуки льющейся воды и бряканье посуды, которую мыла и расставляла по местам умелая рука. Затем раздался грохот – это падали в мусорное ведро пустые пивные бутылки. В довершение всей этой звуковой вакханалии послышался низкий гул закипавшего электрического чайника.
«Поспать не удастся, точно, – грустно размышлял Максим, лежа под покрывалом, которое, увы, не могло защитить его от натиска внешнего мира. – Не даст она мне поспать. Сейчас чай начнет заваривать, вспомнит про этот свой «Цветок лотоса», и начнется…»
– Максимушка, а где «Цветок лотоса», который я тебе на той неделе приносила? Такой блестящий пакетик. Ты его что, уже выпил? – раздался из кухни бодрый голос.
– Да, конечно, – каркнул в ответ Максим, которому собственный голос подчинялся еще не вполне.
– Что? Говори громче, я не поняла, – закричала бабулька-ураган.
«Что за манера перекрикиваться через всю квартиру, – раздраженно подумал Максим. – Ведь проще подойти и спросить. Она и с Кристиной своей так общается – сидят в разных комнатах и орут друг другу, даже у меня слышно».
Собравшись с силами, он хрипло завопил:
– Выпил!!!
Смесь трав под названием «Цветок лотоса» имела странный неприятный запах, а по цвету напоминала разбавленную синими чернилами овсяную кашу. Поэтому блестящий пакетик Максим еще два дня назад аккуратно спустил в мусоропровод. Вместе с подробными рекомендациями, как правильно заваривать экзотический целебный напиток.
– Надо же, – снова раздался бодрый голос. – Быстро он у тебя закончился. Понравилось?
– Очень!
– Я тебе потом еще принесу, – донеслось из кухни. – У меня с осени большой запас остался. Ты доволен?
– Безумно! – рявкнул Печерников и злобно лягнул диванную подушку. Он терпеть не мог этого бытового вранья, но обижать гостью не хотелось – к ней Максим относился очень нежно и с большой симпатией.
Старушка, которая командовала сейчас на кухне, была соседкой Максима Печерникова по лестничной площадке. Точнее, если соблюдать хронологию, это он не так давно стал соседом Виолетты Никодимовны Рюминой и ее внучки, легкомысленной, но весьма привлекательной особы по имени Кристина.
То ли от внезапного резкого пробуждения, то ли от всех этих криков, то ли с похмелья, у Максима разболелась голова. К тому же вдруг страшно захотелось пить.
«Видимо, придется вставать, – тоскливо подумал он. – Впереди очередной пустой, бессмысленный день. Лучше бы спать до вечера, а вечером опять напиться».
Еще немного помаявшись, он буквально силком заставил себя подняться. Накинув халат, прошествовал в ванную и через двадцать минут, уже более-менее похожий на человека, появился на кухне. Здесь все было готово к его приходу – стол сервирован, вкусно пахло свежемолотым кофе и чем-то жареным. Максим непроизвольно сглотнул слюну и подумал, что последний раз ел более суток назад.
– Явление героя, – иронически молвила сидящая за столом старушка. – Наконец-то.
Печерникову вдруг показалась, что Микки-Маус на ее майке язвительно ухмыльнулся.
– Виолетта Никодимовна, – пробормотал Максим извиняющимся тоном. – Мне жутко неудобно. Вчера я как-то нехорошо себя чувствовал. И вот…
– Ладно, ладно, – рассмеялась соседка. – Известно, отчего все твои недомогания. Лучше садись, выпьем кофейку. А потом я с тобой хочу серьезно поговорить. То есть совершенно серьезно. Имей в виду, Максимушка, больше ты так жить не станешь. Хватит. Я сделаю все, чтобы ты принял человеческое обличье. А уж если я что решила, так оно и будет.
В маленькую однокомнатную квартирку на Сиреневом бульваре он переехал около полугода назад. Если представить жизнь Максима Печерникова в виде лестницы, ведущей в пропасть, то это, похоже, была предпоследняя ступенька. Отсутствие работы, хроническое безделье, безденежье, депрессия и неумеренное потребление спиртного грозили со временем превратить его в классического алкоголика с перспективой закончить свои дни на какой-нибудь районной помойке.
В неполные тридцать четыре года Максим чувствовал себя никому не нужным, одиноким, всеми брошенным стариком. А ведь еще недавно все было по-другому: интересная работа, дом, семья. И сам Максим – здоровый, целеустремленный, знающий себе цену мужик, твердо и уверенно шагающий по жизни, не боящийся проблем и трудностей.
В
