не твой ребенок, Нэн. И скоро она уедет и никогда не вернется. Помни об этом.
Он выходит на задний двор, хлопнув дверью, и стоит там, глядя на темнеющие деревья. Он сказал правду, да, конечно, все так, но понимает, что это было жестоко. Нэнси полюбила эту девочку, и все же это неправильно. Тем не менее всегда лучше беречь чужие чувства. Он думает о своих родителях, лежащих на кладбище на соседней улице. Нэнси посадила цветочные луковицы, чтобы всю весну там поочередно распускались разные цветы. Какой в этом смысл, все хочет он спросить, но никогда не спрашивает. Для кого они цветут?
Мать Милли, Гертруда, ужасно настырная. Растопырив руки, она нависает над столом, обращаясь к Реджинальду и Милли.
– Я заплачу за проезд, – твердит она. – Пойду в банк, сниму все свои сбережения. Этого хватит на билет туда и обратно.
Она смотрит на Реджинальда, и он видит, к своему ужасу, кем станет Милли. Кем она уже стала – иногда, в определенные моменты, в определенные дни. Злой и печальной женщиной с несложившейся жизнью.
Милли отрицательно мотает головой, глядя на мать.
– Мама, – медленно произносит она, – мы не можем сейчас ехать в Америку. Это небезопасно. Беатрис живет там, потому что мы хотим, чтобы она была в безопасности. Нет смысла подвергать себя риску, чтобы повидаться с ней. С ней все хорошо. Она вернется, ты и оглянуться не успеешь.
– Но у меня есть деньги. – Гертруда повышает голос. Она скрывается в спальне и возвращается с пачкой наличных. – Этого хватит, я узнавала, сколько стоит билет. Ты можешь поехать, Милли, поехать, проведать ее и убедиться, что все в порядке.
Редж пытается найти в себе хоть немного сочувствия к ней. Смерть Альберта три месяца назад стала потрясением для всех них, рак легких, который обнаружили слишком поздно. С тех пор Милли поселилась здесь, в деревне, все время на подхвате. Она говорила ему, что дела плохи, но он не представлял, что настолько.
Гертруда обхватывает руками голову.
– Ты сказала, что сильно беспокоишься за нее. Так чего ж лучше – поехать да проверить, все ли хорошо?
– С ней все хорошо, мама, – повторяет Милли. – Все хорошо. Перестань, пожалуйста.
Гертруда начинает пересчитывать деньги, бормоча себе под нос. Она не отвечает на слова дочери, и Милли принимается убирать со стола.
– Пойдем погуляем, мама, пройдемся вдоль канала. Сегодня очень хорошо на улице, я бы посмотрела на сады по дороге.
Позже, когда они вместе лежат на узкой кровати Милли, она касается в темноте лица Реджа.
– Спасибо, что приехал проведать нас, – говорит она. – Нелегко тут с ней.
Он поворачивается к жене, потрясенный и прикосновением, и словами.
– Вижу, – говорит он. – Я не понимал на самом деле.
Милли перекатывается на бок, лицом к нему.
– Я сама сглупила, – признается она. – Рассказала ей, что слышала, как кто-то ездил в гости к дочери в Мэриленд.
– Удивительно, –
