как? – переспросила я. Ну а что? Вдруг она пошутила?
– Вот так! Я буду защищать тебя в суде от этого ублюдка! Мы такую стратегию придумаем, ты будешь в шоке.
– Слушай, мое положение не настолько плачевное, чтобы…
– Ты сомневаешься во мне?
Так, Оля, будь аккуратнее в выражениях и не выдавай свой эмоциональный скептицизм. Так ты можешь лишиться не только подруги, но и дома, поддержки, мотивации, еды, воды, выпивки… Так, меня уже понесло.
– Но у тебя даже нет образования.
– Как это нет? Я заочку закончила, прошла курсы повышения квалификации, даже разрешение на практику есть. Я столько девчонок от козлов отвадила, да ещё с приданым хорошим остались. Ты что, не помнишь, я рассказывала тебе о Софийке?
Кажется, припоминаю. Полгода назад она отмазала ее от мужа-тирана, взыскала с него алименты на нее и на троих детей, да еще и огромный дом на Барвихе отжали из-за измены. Правда, во время процесса она пряталась в моем доме. Паша месяц бурчал из-за нахождения Тони в нашем доме. Но она моя подруга, и мы устроили ей хорошее прикрытие. Ритуля тогда жила у бабушки, и мы могли не переживать за безопасность ребенка и нахождение Тони с собакой в нашем доме.
Хотя тогда я сильно сомневалась, что Тоня выиграет первое дело, а тем более продолжит адвокатскую практику.
С восточными мужчинами лучше не связываться. Хотя я связалась с русским, и меня это не спасло от боли и предательства. Может, с Паши мне тоже взыскать огромные алименты?
– Ну что, подруга, беремся за дело?
– Эм… Ну…
– Что значит ну? Я хочешь проиграть этому гаду дочь?
– Кому меня проиграть? – послушался детский голос у двери в нашу прекрасную комнату с круглой порно-кроватью.
– Твоему недоразвитому пап…
– Тоня!
Подруга притихла и виновато опустила глаза, но Ритулины глаза испуганно округлились. Мне оставалось лишь надеяться, что малышка ничего не поняла. Но вряд ли, дети более понимающие, чем мы думаем.
– А когда папа придет?
Снова этот вопрос. Уже третий раз за неделю. Тоня говорила, что нельзя долго скрывать от дочки правду. Рано или поздно мне придется рассказать.
Сейчас или никогда.
– Солнышко, – я присела на колени наравне с Ритулей и посмотрела в обеспокоенные глаза. – Папа не придет.
– Как не придет?
– Понимаешь… он променял нас на другую женщину. С нами ему больше не интересно.
С каждым словом я ещё сдерживалась, пока Паша развлекался со своей Хюрремщицей в клубе, а я пыталась объяснить дочке, что папы больше не будет в нашей жизни. Больно. Как же мне больно… Больно за себя, больно за мою Ритулю. У нее сейчас слезки потекут, она расстроится из-за своего папаши…
Боже, почему жизнь так несправедлива к нам? Да что уж к нам, несправедлива к моей малышке…
– Значит, папа не придет?
– Нет.
– А какую другую он
