Не обижайся, но я считаю, чересчур много воли ты дала своим помощникам. И не надо мне возражать! Я заранее знаю все, что ты скажешь. И, главное, такие они у тебя настырные, хоть кол им на голове теши! Я им сегодня про очередные прививки толкую, а они мне тычут в нос таблицы с расписанной калорийностью. Я им про Фому, они мне про Ерему! Зла не хватает, – Катерина всплеснула руками и ткнула подругу в плечо. – Ты же главный зоотехник, правильно? Вот и поставь их на место! Ведь тебе потом за все отвечать: и за качество кормления, и за содержание, и за разведение. А прирост здорового молодняка – это, между прочим, результат, на который вы все вместе должны работать, а не ты одна.
Степанида, прикусив губы, сморщилась, едва сдерживая смех, потом ласково обняла Катю за плечи.
– О, разошлась. Ну, все, все, угомонись. Разберемся. Иди домой, мужа корми.
Степанида жила в крепком кирпичном доме, небольшом, но очень удобном, построенном когда-то ее отцом. Чистенький двор, выскобленное крыльцо, окна, глядящие на мир вымытыми до блеска стеклами, аккуратные грядки в огороде, свежевыкрашенный забор в палисаднике… Все говорило о том, что в доме хозяйничают рукастые люди, аккуратные да хлопотливые.
А жили в этом ухоженном домике три женщины: Степанида, ее мать – баба Галя и племянница Нина.
– Бабье царство, – смеялись соседи.
– Хозяюшки, – одобрительно кивали старики.
Степанида их не больно слушала. Суровая и не очень щедрая на женские эмоции, она не нуждалась ни в чьем-то одобрении, ни в понукании, ни, тем более, в контроле: давным-давно привыкла делать то, что сердце подсказывает. А уж нравятся кому-то или нет ее деяния, об этом она вообще меньше всего заботилась, часто приговаривая, что, мол, не медный пятак, чтобы всем нравиться.
Пройдя по двору, женщина поднялась на высокое резное крыльцо с перилами, и, открыв дверь, вошла в сенцы. В их селе, пожалуй, и не нашлось бы дома без сеней, которые зимой кому-то заменяли летнюю кухню, другим служили хозяйственным помещением и, чаще всего, соединяли жилую часть дома с крыльцом.
Но не успела Степанида переступить порог, как навстречу ей вышла, чуть прихрамывая, мать. Радостно поблескивая выгоревшими от времени глазами, она всплеснула сухонькими руками, сплошь покрытыми синими набухшими жилами.
– О, слава богу, явилась хозяйка наша, – старушка укоризненно качнула головой. – Где ж ты ходишь? У нас гости.
– Как где? На работе, конечно, – замерла на пороге Степанида.
Сюрпризов Стеша не любила. Никаких! И плохие, и хорошие сюрпризы воспринимала как стихийное бедствие, впадала в ступор от их внезапности и терпеть не могла любые неожиданности. Само слово «сюрприз» вызывало у нее странное чувство тревоги, беззащитности и ощущение грядущей опасности. Она чувствовала, что в таких ситуациях теряет контроль над происходящим, и это состояние ее панически нервировало, ужасно утомляло и страшно угнетало.
