изменится, и ты вспомнишь мои слова».
«Все изменилось, мама. Очень быстро».
Остаток лекции Мари молчала, игнорируя вопросы профессора Чейза, а он будто и забыл о ее существовании. Изредка она делала записи и параллельно прикидывала, как бы успеть сбежать раньше всех. Но стоило прозвенеть звонку, как профессор тут же повернулся в ее сторону и с улыбкой махнул, подзывая к себе.
Мари спустилась к нему, напряженно прижимая к себе учебник с тетрадью. Профессор Чейз складывал свои конспекты в черную папку, и вблизи казался Мари еще красивее, чем издали. Сердце гулко забилось в груди. Ее окутал морской аромат, от которого закружилась голова.
– Многие студенты предпочитают планшеты, – заметил профессор Чейз и кивнул на ее учебник.
– Вы не первый мне это говорите, – Мари старалась говорить спокойно, но голос скрежетал, будто ржавое железо.
– Верю. Скажите, мисс Бэсфорд, откуда вы знаете эту легенду? Она очень редкая.
– Не знаю, наверное, наткнулась в интернете, – солгала Мари.
Она отступила, надеясь, что так ей будет спокойнее, но волнение продолжало дрожью охватывать тело. Мари сосредоточилась на груди Уильяма, лишь бы не смотреть ему в глаза. Верхние пуговицы рубашки были расстегнуты, и она заметила старинный перстень на серебряной цепи, который висел на шее профессора. И странное чувство дежавю волной прокатилось по спине.
– Хм, сомневаюсь. Ну, раз не хотите говорить, не буду настаивать. Что-то мне подсказывает, Мария Бэсфорд, что вы еще удивите меня, и не раз.
Мари вздохнула и через силу посмотрела на него. В синих глазах Уильяма таилось нечто загадочное. То, что Мари не могла описать. Как не могла дать объяснение своим чувствам к нему.
– Я могу идти? – охрипшим голосом спросила она, и профессор кивнул.
Мари бросилась вон из аудитории и только в коридоре прижалась спиной к стене, шумно выдохнув. Она должна прийти в себя, иначе вся ее размеренная жизнь, которую она бережно выстроила после исчезновения матери, превратится в пепел.
Трепет душит изнутри,
Сердце бьётся, как в неволе.
Разве мы с тобой враги?
Почему так много боли?
Сердце странно закололо,
Разве мы с тобой друзья?
Нет ответов, только роли
Навязала нам судьба.
Разве я тебе чужая?
Разве ты меня не знал?
Шаг остался нам до рая,
Но у нас другой финал.
Сколько лет прошло? Пятьдесят три, пятьдесят пять или девять? Время слилось в один бесконечный день, и иногда он терялся в годах. Весна сменяла зиму, а осень – лето. Когда становилось невыносимо, он уезжал в другую страну, менял привычки, менял облик и снова пытался вернуть вкус к жизни. Иногда не помогало и это, и тогда он в очередной раз пытался покончить с собой. Но кроме боли попытки умереть ему ничего не приносили. Только раны, которые затягивались в течение
