огромной и сомнительно дружной семьи, где все друг друга любят исключительно за деньги.
День прошёл в сумасшедшей гонке, к вечеру выдохшийся писатель был доставлен домой, и сегодня он уже даже не мог смотреть в сторону рукописи. Опустошённый творец чужих судеб сидел в кресле, медленными глотками пил терпкий янтарный напиток, размышляя о наступившем будущем:
– Наверное, так себя чувствуют дорогие эскортницы после напряжённого трудового дня. Пожалуй, нужно им больше чаевых оставлять.
Часа в четыре утра Сергей проснулся с клокочущим сердцем, пересохшим горлом и языком, почти прилипшим к гортани. Хватанув вместо воды вискаря, он немедленно побежал в туалет, долго пугал канализацию, а потом отмывался от липкого похмелья в ду́ше. Выйдя, он глянул в сторону бутылки и удивился, так как понял, что после всех «скачков через кольца» он приговорил ноль семь вискаря, хотя думал, что пропустил всего пару бокалов.
Баранов устало откинулся на спинку стула и глянул в окно, куда бились затяжные дожди; сейчас пришло осознание, что это были осенние холодные потоки, которые если и прекратятся, то только потому, что пойдёт снег. Сергей вспомнил, что обычно в это время он тосковал, впадал в депрессию и срочно улетал туда, где грело солнце, и плескалось тёплое море или океан, и понял, что теперь ему не суждено вернуться к привычному ритму.
Сергей открыл глаза, глянул на часы и удивился, что уже почти утро, он снова уснул не в кровати, а сидя на неудобном стуле и свесив голову на грудь. Внутри него взметнулась волна отвращения: к себе, к погоде, к этому миру, но в основном ко вчерашнему дню, наполненному интенсивными тренировками на выработку у него условного рефлекса к беспрекословному выполнению команд от дрессировщицы Еланы.
Баранов медленно потянулся, прошлёпал на кухню и, заглянув в прохладное пустое нутро в сотый раз, пообещал завести себе домработницу, которая будет следить за его питанием, в том числе. Вздохнув, он натянул одежду, сунул босые ноги в ботинки и поплёлся на улицу. Писателю дико хотелось спать, но он прекрасно знал, что голодный не уснёт, а только будет ворочаться в постели и всё равно попрётся куда-нибудь перекусить, а если он будет сейчас маяться и ждать курьера, то обязательно быстро напьётся и скоро будет в абсолютно нерабочей форме. А Елана приготовила для него богатый список развлечений, в конце которого вечером ещё предстояло пережить банкет у Толстунова и постараться-таки не переспать с его женой.
– Надо с собой бабу какую-нибудь взять. – вслух подумал Баранов и вошёл в помещение круглосуточной кофейни.
Кое-как справившись с отдававшим пластмассой завтраком, он, мучаясь от изжоги, вернулся домой и, обещая самому себе сжечь заведение, где только что был, рухнул в постель.
Полдень у Баранова не задался с того самого момента, когда вместо будильника зазвонил телефон, и на экране замаячило имя Еланы. Сергей раздражённо засунул смартфон под подушку и остался лежать, плавясь в своём тихом страдании. Раннепоздний завтрак валялся в желудке тяжёлым комком, сухо драло глотку послевкусие после
