обрёл временный приют, не давали этого сделать. Вдруг девушка оглянулась и посмотрела в окно.
Дождь почти закончился: в свете фонарей плыли невесомые росинки. В зеркальной темноте отражалась полупрозрачная Марго с книгой в руках. Девушка поправила волосы и легонько улыбнулась своему двойнику. Взгляд Марго скользнул по хлорофитуму. Нос ещё сильнее вдавился в подоконник: теперь спасения ждать неоткуда…
– Вот же, нашёл! – раздался победный крик. – Ну, что я говорил – его рук дело!
Девушка подошла к столу и заглянула в тетрадь, над которой с ликованием застыл её собеседник.
– «Неплохо бы вам, молодой человек, заняться делом: вы слишком много балаболите и рассматриваете себя в лупу – такое поведение до добра не доведёт», – прочитала она вслух.
Надпись была сделана причудливым почерком, ровным и ладным. Марго почувствовала, что такой почерк несёт в себе огромную тайну и не может принадлежать простому смертному. Но сказала она другое:
– Ты что же, за дурочку меня держишь? Выучился завиткам и развлекаешь себя чепухой! Тоже мне, писатель! И правда, лучше бы делом занялся!
Она рванула было к двери, но мужчина удержал её за руку.
– Ты же знаешь, что я пишу как курица лапой…
– И думаешь, видимо, тоже как курица!
– Марго, поверь, – это не я писал. И даже не человек. В этой квартире у меня не бывает гостей – никого, кроме тебя! Понимаешь?
Робкий писатель умоляюще посмотрел в глаза «обычной женщине». Нос чувствовал, что Марго очень добрая и отходчивая: иначе она не осталась бы здесь ни на минуту после того пренебрежительного высказывания.
– Понимаю, – коротко ответила она и опять уставилась в тетрадь. – Ещё такие надписи у тебя есть?
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ 17
Серж болтался как сдутый шарик на верёвочке, с которым заигрывал ветерок. Из квартиры то и дело доносились крики и ругань. Соседка всё ещё грозилась вызвать милицию, а пришелец визгливо утверждал, что ему «позволено находиться здесь на абсолютно законных правах».
Болтаться, откровенно говоря, Сержу было некогда. В любой момент кто-то из дорогих гостей мог посмотреть в окно и заметить его жалкую фигурку.
Кожа на ладонях горела, словно её скребли наждачной бумагой. Серж бросил попытки подтянуться: он уже не чувствовал рук. Неужели выход один – лететь вниз, надеясь на чудо? Не лучше ли было застрять в том мире со снежинками, а? Он посмотрел на одинокий панчкэп, торчавший из лужи, и приготовился разделить с ним одну на двоих участь.
Вдруг Серж заметил, что окно на балконе снизу открыто: кто-то ещё утром повесил коврик сушиться, да так и не снял. Теперь коврик вымок до нитки. Мужчина продвинулся влево и повис над раскрытым окном. Пришелец что-то разбил, приправив неудачу отборным ругательством. «Не дай бог, уделал мою любимую кружку!» – мелькнуло у дезертира. Он
