припечатывали частички душ, отрывали от них кусочки, наполняя смутным беспокойством»8); о силе слов («Рукописные слова – самые мощные и кусачие. Они не утратили свой первичный облик, данный им почерком определённого человека, они сильны, они, можно сказать, делят с хозяином одну на двоих душу»9; «Крохотные монстры, способные убить. Вы хорошо знаете об этой силе, и никогда не отдадите её за так. Конечно, вы будете бороться за право быть главными, за право уничтожать неугодных, за право выбирать их – служителей Слова – ваших рабов»10). А ещё по страницам романа блуждает бумажный самолётик, который, как набоковская бабочка, прилетел в роман из первой книги Е. Фираго «Дневник девочки, которая влюблена в книги»11, обыгрывая мысль, очень точно сформулированную К. Клэр в «Хрониках Бейна»: «Люди поступали так всегда – оставляли грядущим поколениям сообщения, высеченные в камне или написанные на страницах. Они словно бы протягивали руку сквозь толщу времён, надеясь, что её подхватит другая, призрачная рука. Люди не жили вечно. Они лишь могли надеяться, что сохранится то, что они создали»12.
В любой сказке есть мораль. И Е. Фираго, разбрасывая по страницам книги бумажные самолётики, будто протягивает нам призрачную руку, предлагая подхватить эстафету и продолжать «гнать мрачные строки по бумажным лабиринтам», чтобы найти свой ответ на вопрос «почему».
Найти равновесие между космосом и хаосом.
И удержать этот мир.
Удержаться.
На едва заметной грани зла и ДОБРА.
⠀
⠀
⠀
⠀
⠀
⠀
⠀
⠀
Множество печатных книг – великое зло.
Нет меры или предела этой разновидности письма.
…И вот Один распался на многих, и те многие стали яростно сражаться друг с другом – и каждый сам за себя, – и усмирить их стало возможно только силой.
Книга первая,
в которой Кит теряет всё
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀1
Люди почти отвыкли писать от руки и перешли на безликое печатание. Работы у Кита в последние годы поубавилось: число рукописей уменьшилось до весьма скромного числа в месяц.
Пока владелец рукописи спал, путешествуя по царству Морфея, его тетрадь повиновалась тайному распорядителю. Буквы стекали тонкой струйкой в невидимый коридор, оставляя на страницах только лишь свои тени.
Там же. С. 47.
Там же. С. 16.
