не понравилось. Они что там, всё так сильно засрали на втором этаже, что пускать меня боялись? Сука, хочется проверить, но да ладно…
– Да, второй этаж мой по праву, понятно?
– Конечно-конечно, о небесный шаман, мы запомнили! – всё также держась за голову и уши, будто их вот-вот оторвут, ответили в один голос охранники.
Строя из себя аристократа или чиновника, (я знал как они ведут себя лишь из общих стереотипов), скрывая улыбку, негромко выплюнул:
– Невежи, приберитесь в моём доме. По поводу остального староста введёт вас в курс дела. А пока скажите, кто главный лекарь, собиратель и охотник в нашем племени?
– Староста введёт в курс дела? – глядя на меня, как на мифическое существо, зашушукались дети Эрла.
Отойдя от шока, на трясущихся лапах с земли при помощи брата поднялся первый кроль (тот, которого я обещал превратить в жабу). Степень его испуга сложно было оценить. Прикрывая руками штаны с растёкшимся чёрным пятном, тот, заикаясь, выдавил:
– Лекарь лучший Хохо, в охоте лучший Кобаго. Кобаго Кобо! Вы же его знаете, ну Кобу, он помогал вам во время возведения Лесной Небесной крепости!
Небесной крепости? Он про мой дом. Его назвали Небесной крепостью, серьёзно?
– Кобаго его отец, он редко приходит в племя, поэтому лучше поговорите с его сыном. Кобо не просто так здоровяком вырос, он отлично бьёт пик-пика. А про собирательство вы у любого спросите, у нас все хорошо собирают, лучших нету – все как один хороши.
Понятненько… Взглянув на обделавшееся и запуганное до усрачки, жмущееся к земле семейство старосты, понял, что переборщил. Перепуганных ребят стоило поскорее оставить, дать возможность сменить портки и привести себя в порядок.
Узнав, где искать Хохо, поблагодарил «смельчаков-охранников», и по узким, ещё не вытоптанным до земли тропинкам отправился к ручью. Лагерь постепенно оживал. На свет из своих шалашей один за другим выползали кролли. Каждый встреченный счёл своим долгом выпучить глаза и провести меня своим пристальным, подозрительным взглядом. Одним из таких жителей стала маленькая, худенькая, как тростиночка, девочка с ушами длинной в большую часть своего тела.
– Мама… Безухий лысый клолли! – дёргая чью-то торчащую из шалаша лапу, проговорила та. – Смотли, смотли мама, лысый безухий клолли! Клолли болеет.
Я понимал, что меня оскорбляют, причём прилюдно, но впервые это делали настолько умилительно и забавно. Не сдержавшись, я улыбнулся девчушке, после чего приветственно махнул той рукой.
Её любопытный взгляд сменился мокрым, напуганным, после чего та, плюхнувшись на попу, тягая сопельки, разрыдалась.
– Хичник, хичник, больной клолли стал хичником… – утирая глазки, запищала та, заставив меня прибавить ходу и побыстрее спрятаться от осуждающих многочисленных глаз. «Довёл ребёнка до слёз! Что за сволочь?!» – с говорящими глазами глядели мне вслед откликнувшиеся
