но, к вашему неудовольствию, в моей команде исключительно немцы, а не японцы, и не уверен, что кто-то ещё разделит ваше желание за компанию свести счёты с жизнью. Вот вы, Отто, хотите покончить с собой во имя Германии?
– Простите, командир, – поперхнулся Ланге, – какие счёты? Я и так отдал Германии всё, что мог. И между нами говоря, я рад, что эта бойня в конце концов завершилась, независимо от её результата. Затеявший её фюрер уже предстал перед Господом, а значит, и я имею полное право вернуться к своей семье. Моя больная Агна растит наших троих сыновей уже который год без меня. Так не должно быть. И единственное, чего я сейчас хочу, так это вернуться домой. Тадао, а у вас есть дети? – окончательно проснувшись, спросил главный инженер.
– Нет. Был младший брат.
– Был? – вздёрнул брови Зимон.
– Был, – едва уловимо кивнул Мацуда. – У нас не принято рассказывать о семье, но для вас я сделаю исключение. Сабуро подвесил под свой «Зеро» пятисоткилограммовую бомбу и протаранил американский эсминец.
– Сочувствую, – тихо вздохнул Ланге.
– Сочувствуете? – окатил его брезгливым взглядом японец. – Вы должны мне завидовать! Его самолёт разорвал корабль врага надвое. Когда подошёл другой эсминец, спасать уже было некого. Сабуро забрал весь американский экипаж с собой. Хильмар-сан, я слышал, что за вами, как за командиром, числится четыре потопленных корабля?
– Верно, – ответил Зимон. – Поверьте, Тадао, для последнего года войны это неплохой результат.
– Среди них есть эсминцы?
– Нет. Три грузовых, да исландская плавбаза.
– Это всё, что смогли сделать вы и сорок семь человек вашего экипажа? Мой брат в одиночку сделал больше.
Зимон переглянулся с инженером, сложил на груди руки, затем, подняв ладони к потолку, мрачно констатировал:
– Нам действительно трудно понять друг друга.
– Так и есть. Всё потому, что у нас с вами разные взгляды на долг и ведение войны. Вся история моей родины – это тысячелетняя война, и потому многое здесь увиденное для меня немыслимо! Ваш прославленный герой, командир U-99 Кречмер, попадает в плен, ваш гросс-адмирал присваивает ему высшую награду Германии – Рыцарский крест, передаёт англичанам, и комендант лагеря вручает ему её перед строем таких же, как и он, военнопленных! Если я расскажу об этом, вернувшись домой, меня или воспримут как последнего лжеца, или скажут, что все немцы – трусы!
– Полегче, Мацуда. Отто Кречмер заслужил свою награду, утопив сорок четыре корабля противника, – недовольно поморщился Зимон.
– Сдавшись в плен, он покрыл собственное имя позором! И никакие заслуги не смогут его смыть.
– А гросс-адмирал Дёниц потерял двух своих сыновей, офицеров-подводников, – повысив голос, нахмурился Зимон. – И никогда не жалел ни себя, ни других!
– Вот и поговорили, – примирительно усмехнулся Ланге. – Простите, если я недооценил вашего брата, но для меня его поступок, как бы это поделикатнее сказать…
