при росте метр семьдесят пять.
Но все они – и он в том числе – знали, за что они страдали. Во имя Аллаха…
– Нет. Не больно… Как ты живешь?
Женщина не ответила…
– Тот человек… нам сказали, тут какой-то цыган барыжит…
И по мгновенной реакции женщины он все понял:
– Я его убью.
– Не надо…
– Что ты говоришь, женщина?!
– Не надо. Приедут менты. Будут разбираться.
Он резко откинул одеяло, встал.
– Не надо бояться ментов. Бойся одного лишь Аллаха Всевышнего. Скажи: достаточно нам Его в защитники, он – хороший хранитель.
Одевшись, он прошел на кухню. На кухне оставшиеся двое бандитов сидели и пили чай. Один посмотрел на часы:
– Должны уже быть.
– Спроси, где у нее тут нычка, брат…
– Сам спроси!
Третий из боевиков хотел что-то сказать, но, повинуясь взгляду блондина, молча встал и вышел. Тот, кто накупил целый пакет дорогих гостинцев из «Магнита», сел на его место, взял в руки горячую кружку с недопитым кофе, сомкнул руки, будто стараясь согреть их о горячий металл.
– Почему все так мерзко, брат?. – спросил он.
– Путь джихада полон препятствий. Сказано: неужели вы думали, что мы не будем испытывать вас?
– Нет… нет. Это не то. Это не испытание.
– А что же тогда?
– Это… мерзость, брат. Воюя с харбиями, мы и сами становимся такими, как они, понимаешь? Где предел?
– Ты знаешь, что наши грехи не будут записаны в Книгу. А их – будут.
– Да… но все мерзко… мерзко.
– Мы сражаемся за то, чтобы победить эту мерзость и установить чистое правление. Шариат Аллаха.
– Тогда почему мерзости все больше…
Вернулся третий боевик. Гулко стукнул о столешницу застеленного клеенкой стола черный плоский «ТТ». За окном загудел мотор, блондин привстал, чтобы посмотреть.
– Это они.
Замурзанный пацаненок, проскочив одному ему известным маршрутом между домами, выскочил на соседнюю улицу. У обочины, чуть накренившись, стояла «Газель», боковая дверь открылась, и сильные руки втащили пацана внутрь.
В «Газели» было темно и тесно. Несколько человек в боевой униформе полицейского спецназа стояли плотно, как кильки в бочке. Еще один держал на весу ноутбук, его экран светился матовым, мягким светом.
– Молодчина, Паш, поставил. Теперь рассказывай.
На экране было изображение с камеры, которую поставил на месте пацан.
– Трое их! – затараторил пацаненок с беженского лагеря. – Все трое русские. Один из них со мной базарил, без акцента совсем. Среднего роста, у одного волосы светлые, у двоих, как у меня, серые…
– Вахи, с… – выразился один из спецназовцев.
