и плыть, чтобы та оставалась слева. Когда небо ясно. А если пасмурно… Что же, есть компас. Но компас – прибор дорогой, а капитан был прижимистый, деньги впустую не тратил, тем более на то, что вряд ли когда пригодится.
Не пригодилось…
Когда на море темно, это ещё не страшно. Страшнее, когда пылающие. Той ночью они начинались рано, и капитан, отправляясь почти в Угасание, конечно же, рисковал. Надо успеть, а то запрутся в вонючем трюме, на полтора долгих месяца, а корабль унесёт.
Не успели…
Тогда Косматый и обнаружил в себе эту способность – сопротивляться пылающим. Вывел команду домой.
А после уехал на Пост.
Проводники – профессия важная. И доходная, особенно ночью.
Он ещё стоял на верхней площадке, когда ворота вдруг заскрипели, и во внутренний двор ввели малорослого топтуна, по виду двухдневку. На спине покоилась девушка. Навзничь. Вцепившись в животное.
Губы её шевелились. А может, дрожали. Глаза были плотно закрыты.
Косматый спустился.
– Жива? – крикнул он, на ступеньках.
– Жива. Но, кажца, не прикрытая, – Усатый пытался спустить наездницу. Девушка выглядела изумительно, даже после такой тяжёлой дороги. Густые черные волосы, небольшой вздернутый нос, сочные, хотя и потрескавшиеся губы, плавная линия подбородка. "Ух ты ж, ух ты ж" – подумал Косматый.
– Давай йё быстрее в дом.
Вдвоем они занесли незнакомку в гостиницу – большое двухэтажное здание.
Но едва положили на кровать – бормотание прекратилось, и гостья, как будто, уснула.
– Хоць не умерла? – спросил Усатый. Как у любого жителя Озёрного края, у него был особый свистящий выговор.
– А я почем знаю? – парень насторожился, – проверь.
Усатый наклонился, послушал грудь, пощупал запястье. Всё это он делал достаточно долго, особенно когда склонялся над грудью, и, как казалось, с особенным удовольствием. "Вот же ж" – Косматый и сам был не прочь всё проверить. И перепроверить.
– Кажись, да.
– Что – да?
– Жива.
Они помолчали.
– Я к Искушенному. А ты оставайся, – Косматый смотрел на спящую и не мог оторваться, – то й вдруг проснётся.
Он всё-таки оторвался, и вышел.
По диагонали, мимо колодца Косматый прошел в небольшой двухэтажный домик, на самой вершине которого всеми цветами пылающих небес переливался натёртый до блеска флюгер, выполненный в виде стоящего на четырех лапах плащеносца. Плащеносец держал в своей пасти не то бруму, не то носатика, да Обиженный знает кого он там держал в своей пасти. Флюгера́ на Посту любили не меньше, чем в том же Приморье, да и сама атмосфера чём-то напоминала рыбацкую, так что привыкнуть к здешним порядкам для бывшего моряка труда не составило.
Косматый покосился на железный корабль на дозорной башне, с которой недавно спустился, и ради приличия постучался в дверь.
– Суток! – буркнул
