сделались лотки.Глухая осень, день короткий,
и город встал на край доски.
Уже созрели фонари…
Уже созрели фонари,
скамейки в белый креп оделись
и на посту железный Феликс
Гваттáри или Гваттари.
Благоухают фонари
лимонной памятью из сада.
Заходят в бар «Тивериада»
в ворсистых худи рыбари.
А нам пора кормить зверей,
и к чаю кончились лимоны.
Нарвём десяток фонарей,
пока не видят фараоны?
Дед Мороз всегда был очень молод…
Дед Мороз всегда был очень молод
и неимоверно знаменит.
У него коллекция из бóрод
в гардеробе щёгольском висит.
Дед Мороз совсем ещё не старый,
просто у него парик седой.
Вечерами ходит он с гитарой,
развлекаясь «Дымом над водой».
Дед Мороз совсем не любит зиму:
ветер, снег, узорное окно.
Раньше он любил гулять по Риму,
но теперь ему запрещено.
Всё равно его здесь держит что-то.
Может быть, немаленький доход
и не бей лежачего работа —
ёлки! ёлки! – сутки через год?
Все дворники под окнами у барыньки…
Все дворники под окнами у барыньки
метут-метут классический снежок.
А барынька посапывает в спаленке,
а рядом ножичек и мужичок.
И Рождество! И Рождества мелодия
из циферблата бьёт наверняка:
какая-то богемская рапсодия,
какая-то румынская тоска.
Смешинка, золотинка, червоточинка,
разинутые сани, снежный путь.
Проснись и пой! А хочется не очень-то.
А хочется забыться и заснуть.
Сверкают небеса золотозубые,
кухарка мастерит яйцо пашот
и дворники метут в сугробы грубые
лебяжий пух и сонный порошок.
Уже слышны мальчишеские выкрики
про сербские, турецкие дела.
Но сталь была. Меж розовою щиколкой
и волосатой ляжкой – сталь была!
Открой глаза – увидишь свой Вьетнам…
Открой глаза – увидишь свой Вьетнам,
где Хо Ши Мин пока ещё не город,
а сухощав, хотя уже немолод,
и до сих пор подвержен вещим снам.
Вот тот Вьетнам, где выжил Мандельштам,
в хитоне ходит щёгольском и длинном,
проводит дни в беседе с Хо Ши Мином,
а вечера – по чарочным местам.
Там по-людски собаки говорят!
И что с того? Ведь это наши псины.
И змей морской всем детям друг и брат,
когда народ и партия едины.
Королевские семьи несчастны всегда…
Королевские семьи несчастны всегда,
а шахтёрские семьи – прекрасны,
а матросские семьи – слеза, как вода,
а актёрские – огнеопасны.
И когда Санта-Клаус ведёт под уздцы
своего
