чной женщины. У него была назначена встреча с одним барыгой. Встреча, собственно, только что состоялась, и Давид с долей отвращения вертел в руках липкий бокал с элем, думая, куда лучше отправиться: домой, где он и собирался испытать запрещённый ингредиент, или в лабораторию.
– Привет, – полушёпотом произнесла незнакомка, всё же набравшаяся смелости подойти.
Давид поморщился.
– Пиво не любит, когда его греют, – произнесла она, взглядом указывая на напиток в его руке, а затем уселась на высокий стул, который ещё пять минут назад занимал Боро Коробейник:
– Последнее, что я сделаю, – прикоснусь губами к чему-либо в этой дыре.
Незнакомка убрала спутанные волосы за ухо, провела пальчиками по шее и принялась играть с кулоном.
– Да уж, не лучшее местечко, чтобы проводить вечер воскресенья, а? – хрипловатый шёпот, видимо, должен был сделать её голос завораживающим и сексуальным.
Давид поправил очки, чтобы окинуть её более внимательным взглядом, но ничего не ответил. Затем порылся в кармане плаща, намереваясь найти там монеты – оплату за напиток, который так и не решился даже глотнуть, – и уйти.
Заметив это, женщина суетливо схватила его за рукав.
– Ты ведь не уходишь? – спросила она, не забыв добавить в голос нотки, очевидно казавшиеся ей привлекательными. – Не спеши, позволь показать тебе нашу библиотеку…
Последнюю фразу она произнесла настолько двусмысленным тоном, что Давид невольно усмехнулся. Да, даже надев под тренч толстовку и накинув на голову капюшон, он не перестал выглядеть как типичный пижон-интеллектуал. Она ответила ему озорной улыбкой, и её лицо преобразилось.
Сознание решило найти доводы, чтобы позволить незнакомке соблазнить себя. Тело уже начало реагировать: возросло мышечное напряжение, сердцебиение участилось – пока незначительно, – голова чуть склонилась к женщине, словно Давид пытался расслышать, что она говорит. Глаза принялись внимательно изучать собеседницу, оценивая.
– Лотти, – она протянула ладонь, глядя на Давида пронизывающим взглядом, полным страха и желания одновременно.
Он почти чувствовал запах адреналина, что сейчас наполнял её кровь. Давид пожал руку, но своё имя не назвал.
– Можешь не представляться, – сказала она чуть дерзко после затянувшейся паузы. – Я всё равно не запомню… Пойдём, не пожалеешь, – она повела бровями и кивнула в сторону чёрного хода.
– Послушай, Лотти, – он и сам удивился тому, как мягко прозвучал его голос. – Я пришел сюда не за этим.
– Я уже поняла, что ты не собираешься ни к чему прикасаться губами. Можем обойтись без губ.
Давид едва слышно хмыкнул, затем положил наконец на стойку деньги, что лежали в кармане, и, встав, сказал:
– Я не хочу прикасаться ничем и ни к чему. Найди кого-нибудь менее брезгливого.
Он уже готов был уйти, когда услышал её разочарованное:
– Понимаю, не все способны на спонтанные поступки…
Нельзя сказать, что его это задело. Но уверенность Лотти, что дело в нём, а не в ней, заставила его остановиться и уточнить:
– А тебе не приходило в голову, что ты мне просто не интересна?
Она упёрла руки в бока, привлекая внимание Давида к изящной ключице и небольшой груди, и ответила:
– Скажи это, глядя мне в глаза.
Они уставились друг на друга. Первым сдался Давид – он скрестил руки, устало вздохнул и, окинув Лотти оценивающим взглядом с ног до головы, ответил:
– Ну хорошо. Дам тебе шанс. Попробуй заинтересовать меня.
Взгляд Лотти изменился. Если до этого в нём был вызов, то сейчас отчётливо читалось «вот говнюк!». Давид довольно усмехнулся: раздражать людей было его суперсилой.
Вздохнув, новая знакомая огляделась по сторонам и схватила его за рукав плаща.
– Пойдём, скотти…
«Скотти» – так в народе называли студентов Аннебургского Университета, причём не всех, а тех, кто имел выдающиеся академические успехи. Этому статусу обычно соответствовал определённый внешний вид: пиджаки в мелкую клетку, сумки, набитые книгами, очки в толстой оправе и значки за различные достижения на лацканах. У Давида было три значка – редкое дело.
Конечно, Лотти не могла знать, где он учился десять лет назад, однако попала точно в цель.
– Где гарантии, что там нас не поджидает парочка твоих приятелей, готовых треснуть меня по голове и забрать деньги?
Она глубоко вздохнула, затем прильнула к нему всем телом и, интимно склонившись к уху, спросила:
– А
