был зерном болезни, которая пройдёт лишь после того, как достигнет своего апогея. И сейчас болезнь рвалась наружу, шепча и хрипя на разные голоса. Руки требовали настоящего бубна, и он зачарованно выстукивал простые, сбивчивые ритмы. А в паузах из пальцев (датчики продолжали действовать и передавать в воздух образы) текли ручейки энергии, которые превращались в бурные потоки и проливались водопадом видений. Саше больше не было дела до зрителей, он вытягивал из себя болезнь, рисуя в пространстве зала тысячу её безобразных ликов. Он не слышал, как нарастал гул недовольства, как прозвучал первый свист, как в зале кто-то истошно закричал, потом ещё, и ещё раз!..
Потом панический, беспричинный страх объяснят воспалённым воображением пьяного азиата.
Но Саша не был пьян.
Он просто сделал первый, ещё неосознанный шаг в направлении своей подлинной музыки.
Глава II
Синяя птица
– Подъем! Подъем, парни!
Прокуренный хриплый голос Сан-Саныча звучал противней любого будильника. У сонного Кумкагира заныло в ухе. Так-то у него все болело – вчерашний день выдался на редкость тяжелым и скафандр от перегрузок не спас. Но внезапное острое ощущение оказалось мучительным, словно горячая вода на ожог.
– Что случилось? – рыкнул с койки разбуженный Девятаев. – Пожар? Потоп? Нашествие бешеных леммингов?
– Выходите и полюбуйтесь! Вы такого еще не видели! – хохотнул Сан-Саныч и отправился дальше. Сердитый бас Марселя громыхнул, обещая грозу, но буквально через минуту голос начальника сменил тональность.
Кое-как напялив штаны и набросив куртку на голое тело, Кумкагир неуклюже выбрался из палатки. Утро едва забрезжило, лампы дневного света еще горели, но техника стояла смирно, словно стадо оленей. Над холмами висел туман, глухая морось, оседающая на одежде холодными каплями. А в небе бессовестно и величаво, словно синяя птица, парил дельтаплан.
На мгновение Кумкагир залюбовался полетом – тот, кто держал трапецию, явно делал это не в первый раз. Крыло изящно планировало, закладывало круги, казалось еще немного – и начнет выдавать фигуры высшего пилотажа. Невозможно конечно же – но представимо. Скорее всего пилот стартовал с одной из ближайших сопок. Но почему над лагерем? И что за плакат мотается по ветру? Надпись было не разобрать, но ничего хорошего она не сулила.
– О, потеплело. Экологи прилетели! – Девятаев воззрился на дельтаплан как Ленин на буржуазию. – Чистый транспорт, защита окружающей среды, принципы невмешательства. А мы тут со своими бульдозерами, оторви да брось.
– Как вы думаете, товарищи комсомольцы, сколько времени сюда будет добираться наряд милиции? – поинтересовался элегантный Марсель. Несмотря на ранний подъем начальник был аккуратно одет, чисто выбрит и, кажется, даже припахивал одеколоном.
С некоторой поспешностью Кумкагир подключил планшет:
– Час,
