порадовался праздникам. Сначала Полина не поняла, о чем он говорит, потом вспомнила о Рождестве и удивилась, так как совершенно потерялась во времени. Она все еще продолжала жить в осени, точнее в месяце, когда убили Алекса, не обращая внимания на бегущие дни и приближающийся Новый год.
– Уже подготовили подарки детям?
– Давно, – кивнул администратор. – Жаль, не увижу их радости, потому что работаю в рождественскую ночь. Машину подали, – посмотрел он в сторону стеклянных дверей. – До свидания, мадам Матуа.
Дорога к дому Ребекки и Марка заняла мало времени, уже через полчаса Полина припарковалась на обочине и замерла на мгновение, с силой сжав пальцы на руле. Возбуждение и радость, оттого что уже завтра она увидит девочку, которую все считали погибшей, не покидали ее. Виски несколько успокоило бурю в душе и одновременно взбодрило, однако Полина чувствовала, что тот нервный подъем, в котором она находилась, слишком неестественный, чересчур принужденный, причем «разжигаемый» ею самой. «Успокойся, – глубоко дыша, проговорила она, посмотрела в зеркало заднего вида и, заметив, насколько лихорадочно блестят глаза, зажмурилась. – Успокойся, иначе Майкл начнет задавать лишние вопросы, я стану лгать, запутаюсь и все испорчу. Успокойся», – повторила она и вышла из машины. Воздух приятно холодил разгоряченную кожу, от этого неожиданного удовольствия Полина расслабилась, затем быстро побежала по дорожке к дому. На ступенях она снова замерла, досчитала до десяти и, нацепив на лицо ставшую привычной для всех кисло-равнодушную маску, позвонила. Дверь открыла Тоня.
– Я не опоздала? – Полина поцеловала подругу в щеку.
– Ужин подадут через полчаса. Все собрались в кабинете, пьют и изучают финансы. Так что ты вовремя. Ну, раздевайся, – пробурчала Тоня, принялась расстегивать пуговицы на пальто Полины и вдруг потянула ноздрями. – Пила?
– Я не маленькая, – недовольно ответила Полина. – Не нужно меня раздевать, и отчитываться не стану. Майклу не говори, – умоляюще протянула она.
– Он сам поймет.
– Ты сказала, что они пьют в кабинете. Значит, он не почувствует запаха.
– Дура, – злобно усмехнулась Тоня и, стянув с Полины пальто, бросила его на тумбу у стены.
– Я контролирую себя.
– Все-таки отчитываешься?
– Да, – Полина обняла подругу за плечи. – Не хочу, чтобы ты волновалась.
– Ладно. Как ты себя чувствуешь? Впрочем, не отвечай. Вижу, что хорошо. Глаза горят… что случилось? – настороженно отодвинулась Тоня, как всегда безошибочно прочитав настроение женщины, которую знала лучше, чем кто-либо другой.
– После объясню, – пообещала Полина, потянув девушку за собой по направлению к кабинету.
На пороге она остановилась и с едва заметной улыбкой оглядела свою семью. Брат и его отец Марк склонились над Ребеккой, которая что-то быстро говорила, при этом указывала карандашом на разложенные перед ней
