серой тротуарной плиткой. Редкие деревья между дорогой и тротуаром. Дома как нарисованные, здания выделялись раскраской и хорошей отделкой. Белым пластиком или свежей краской сияли окна и балконы, и пялились в глаза жирные стебли растущей почти на всех балконах и лоджиях кукурузы. Стриженые газоны, дороги с четкими разделительными полосами. Заполнены транспортом. Весь транспорт двигался задним ходом. Машина Катюхи ехала не так, как все, выбивалась из ряда, резала глаза, городские водители возмущенно сигналили, долбили пальцами по вискам, стучали кулаками по лбу, давая понять, что у нее не все в порядке с головой. Но Катюха возмущалась не меньше, отвечая им идентичными жестами. Тротуары были переполнены пешеходами, двигающимися задом. С удивленным видом горожане провожали «Жигули» Катюхи, будто ее авто было возмутителем привычного спокойствия, разворотившего осиное гнездо. Ни одной вывески по сторонам улиц прочитать не удавалось. Надписи не схватывались налету, казались странными и непонятными. Лишь по картинкам на рекламных щитах можно было догадаться, где рекламировали бытовую технику, где мебель, где автомашины, где нечто иное. Обратили внимание на небольшую площадь с высоким гранитным постаментом и гранитной скульптурой огромной свиньи и такого же огромного петуха. От постамента начиналась длинная зеленая аллея с красивыми скамейками вдоль. Переглянулись недоумевая. С чего бы свинья и петух удостоились чести? А на другой улице привлекла внимание площадь с еще более высоким мраморным пьедесталом и мраморным изваянием голого зада. Недоумение возросло, от души похохотали. Притормозили, выглянули из машины. Раппопет, веселясь, подмигнул прохожему, показывая на изваяние:
– Дядя, чей это зад, чем он знаменит, почему его выставили на всеобщее обозрение?
– Вы, безусловно, благоразумны, – подпрыгнул как ужаленный неулыбчивый прохожий с петушиной прической на голове и в коротких шортах, из которых торчали кривые тощие волосатые ноги. – Философ говорит: благообразный зад – это лицо цивилизации.
В машине зашевелились, и Андрюха, не ожидавший подобного ответа, сначала что-то беззвучно пробормотал, потом громко хмыкнул, кашлянул, сделал гримасу, пыхнул и вопросительно вытянул лицо:
– В таком случае, что является задом цивилизации?
– Совершенно справедливо, совершенно справедливо, – охотно вновь подхватил прохожий, выпрямился, выпятил вперед тощую грудь, как будто намеревался изречь нечто высокое и неопровержимое, и из-под петушиной прически брызнуло. – Философ говорит: мудрость свиньи в ее хрюканье, хрюканье свиньи выражает мысль – это голос разума.
В салоне автомобиля опять зашевелились. Андрюха хмыкнул:
– И какую мысль выражает хрюканье свиньи?
– Об этом знает только Философ, – заговорщически прошептал прохожий.
В ответ был короткий и вялый смешок. Происходящее начинало утомлять.
– С тобой все понятно, – махнул рукой мгновенно скисший Раппопет и подтолкнул
