три раза успела побывать замужем, раньше даже мечтала, что кто-то ее обеспечит, а она просто будет создавать уют в доме и заниматься самообразованием и каким-нибудь любимым хобби. Но этого не случилось, не всем достаются богатые мужики, они, как правило, всегда разобраны, какой бы ты не была красавицей. А Наташа была
красавицей и знала об этом с детства. Когда еще в начальной школе обижалась на мальчиков, которые дразнились:
– Зачем губы накрасила?
– Я не красила, дурак.
– Красила! Смотрите, какие у Наташки губы красные!
Ее волосы тоже сводили всех с ума, только слегка вьющиеся, редкого серого цвета, падали раньше до пояса, а сейчас просто на плечи.
«Что мне дала красота? – подумала она. – Ничего. Любовь и постоянные ухаживания мужчин, уверенность в себе? Да нет, уверенность приходилось вырабатывать годами. А все же лучше родиться красивой». Она захихикала.
«Вот уже и Наташин парк, да в Рязани есть мой собственный парк, он не такой богатый, как другие, но такой родной. Здесь все родное: скамейки, дорожки. Здесь многие деревья помнят меня молодой, они хранят многие человеческие секреты, и, наверное, мою нестерпимую боль от потери любимых людей. Помню, как просила деревья забрать эту боль, обнимала их и умоляла забрать хоть немного. Человеческая душевная боль – самая страшная гадость, которая случается в жизни, она, как зверь может выгрызть все твои внутренности до смерти. Наверное, поэтому я и стала психологом, чтобы помогать людям выжить. Я знаю, что они испытывают. А они видят, что я их чувствую, поэтому все получается.
Что-то я сегодня очень быстро иду. Справа цирк блеснул веселыми огоньками, сейчас на светофоре перейду дорогу и уже почти дома, осталось постучать по настоящей мостовой Подбелки своими ботинками, полюбоваться на старинные фонари, улыбнуться прохожим и вот мой дом. Представляете, в самом центре города, рядом с памятником Ленина, который в конце девяностых годов куда-то исчезал и так же, молча, потом опять появился на своем месте. Чему я была очень рада. Мне всегда
казались глупыми и несчастными люди, которые пытаются очернить то, что не хотят понять», – Наташу вдруг занесло в мыслях все глубже в патриотическую стихию:
«Не понимаю, почему люди стыдятся прошлого своей страны, это же судьбы миллионов людей; людей совершенно разных – простых и великих, веривших в человеческие светлые, высокие истины. Я, например, до сих пор храню свой комсомольский билет. Жалко в партию не успела вступить, – Наташа заулыбалась, – назло всем». Ей так хотелось расхохотаться.
«Жаль, никогда уже не будет более сильной идеологии, да сейчас ее нет вовсе. Сейчас правит бал «золотой телец» (всесильная власть денег) – он силен, необыкновенно красив, но безжалостен к слабым или просто попавшим в беду людям. Об этом нельзя часто думать, иначе не успеешь за меняющейся жизнью, и «золотой телец» может сожрать и тебя».
Дома Наташа
