style="font-size:15px;"> – Это прислала Лайла, она знала, что я буду проезжать мимо твоего дома. – Кейд приподнял фольгу. – Это кофейный кекс с кремом. Она говорит, что ты любила ее кексы.
Тори уставилась на кекс, и ее глаза наполнились слезами. Ни Кейд, ни она сама не ожидали такой реакции. Он хотел было подойти, но она предостерегающе подняла руку и, держа ее как щит между ними, отвернулась.
Преисполненный сочувствия, он погладил ее по волосам, однако она быстро отпрянула, и рука его повисла в воздухе.
– Передай, что я ей очень благодарна. Как она себя чувствует, хорошо?
– А почему бы тебе самой не приехать и не посмотреть?
– Нет, пока не смогу. Еще не скоро.
Немного успокоившись, Тори открыла буфет и достала чашку.
– Присоединишься?
И оглянулась на него через плечо. Глаза уже высохли, взгляд был ясный. «А он совсем не похож на фермера», – подумала она. Да, он загорелый и худой, и волосы кое-где повыгорели на солнце. И джинсы были старые, и рубаха выцвела. Из нагрудного кармана свисали небрежно, на одной дужке, солнцезащитные очки. Нет, он похож на фермера, но такого, каким его представляют себе голливудские сценаристы: молодой, преуспевающий южанин с сексуальной, обаятельной улыбкой.
Но Тори не верила рекламным образам.
– Полагаю, мне надо проявлять вежливость.
– Нет, ты можешь быть грубой и несносной, но сама об этом потом пожалеешь.
Он заметил, что у нее есть четыре чашки и четыре блюдца благоприличного белого цвета. Имелась у нее также автоматическая кофеварка, а вот кровати не было. Полки были уже аккуратно завешаны, и тоже чем-то белым, а вот стульев – ни одного.
И что же все это может рассказать о Тори Боден?
Она взяла другой нож и, приготовившись отрезать ему кусок кекса, вопросительно подняла брови. Он показал пальцами, давая знать, что предпочитает кусок побольше.
– Уже нагулял за утро аппетит? – спросила она и разрезала кекс.
– Да и я к нему принюхивался всю дорогу сюда. – Кейд поставил на стол десертные тарелки. – Почему нам не присесть на крыльце? Я предпочитаю черный кофе, – добавил он и вышел.
Тори лишь вздохнула и налила две чашки кофе.
Он сидел на ступеньках, прислонившись спиной к столбику перил. Она села рядом и, отхлебывая кофе, смотрела на его поля.
«Да, я скучала по этому пейзажу», – вдруг поняла она, скорее с удивлением, чем с грустью. Ей не хватало здешнего утра, когда жара еще только подступает, когда так чудесно поют птицы, а поля зеленеют и растут словно на глазах.
Даже ребенком она любила такие утра, когда, сидя на каменной, в трещинках, ступеньке, она смотрела, как наступает день, и предавалась наивным мечтам.
– Хорошо улыбаешься, – заметил он. – Это из-за кекса или моего общества?
Улыбка моментально исчезла с ее лица.
– А почему ты проезжал сегодня
