что люди неспособны разделять миры факта и вымысла – что мы, образно выражаясь, не в состоянии «переключаться» между вымышленным и реальным мирами. Вот рецензия 1975 года на премьеру фильма «Челюсти». Журнал «Тайм» писал: «Былые смелые пловцы ныне собираются группами в нескольких ярдах от берега, купальщики, истомленные солнцем, нервно бродят у кромки воды и выискивают взглядами спинной плавник, чтобы опрометью кинуться на сушу. “А тебя сожрут!” – кричит один ребенок другому на пляже в Санта-Монике, штат Калифорния. Даже безобидную морскую собаку, этого спаниеля морей из породы акул, подозревают в кровожадности. “Прикончи ее, прикончи! – убеждал рыболов с Лонг-Айленда своего товарища, подсекая двухфутовую и почти беззубую рыбину. – Не то она слопает всех нас, когда подрастет!”»50
Так вышло не случайно. Продюсеры намеренно затянули с выходом фильма на экраны, чтобы его премьера совпала с летним сезоном. Как сказал один из них: «Невозможно, чтобы купальщик, который видел фильм или слышал о нем, не вспомнил о большой белой акуле, заходя в море»51.
В 1970-х годах психологи Клейтон Льюис и Джон Андерсон изучали влияние заведомо ложных утверждений на достоверность хорошо известных фактов. В простейшем примере испытуемым рассказывали исторически правильные сведения: Джордж Вашингтон был первым президентом США, пересек реку Делавэр и носил парик. Когда звучали утверждения, помеченные как ложные, – например, что Вашингтон написал «Приключения Тома Сойера» или что он до сих пор жив, – испытуемым требовалось больше времени, чтобы проверить истинность этих утверждений, и с каждым дополнительным ложным утверждением они делали все больше ошибок52.
Герриг описывает и другие эксперименты, часто довольно хитроумные и загадочные, демонстрируя, что чем больше вымысел прикрывается историческими фактами, тем труднее читателю впоследствии отделить этот вымысел от фактов. В качестве одного из примеров он приводит случай Шерлока Холмса: в этих текстах исторические и географические подробности в целом довольно точны. Хотя читатель сочинений Артура Конан Дойла поначалу вполне четко отделяет вымышленный Лондон девятнадцатого столетия от реального исторического Лондона, Герриг утверждает, что конан-дойлевское изображение Лондона чрезвычайно реалистично, и в результате вымышленные элементы вторгаются в реальное ментальное представление о городе53.
Иными словами, литература, фильмы и искусство могут затмевать факты и внушать вымысел. Как выразился Герриг: «Погружение в нарративы чревато изоляцией от фактов реального мира»54.
Другие исследователи заходят еще дальше и предполагают, что убедительные вымышленные нарративы фактически уничтожают аналитическое мышление. Два психолога из Университета Огайо, Мелани Грин и Тимоти Брок, дополнили анализ Геррига. Они отмечают, что нарративы явно привлекают больше общественного внимания, чем риторические доводы: «Романы, фильмы, мыльные оперы, тексты песен, статьи в газетах и журналах, теле- и радиопередачи приковывают к себе сильнее, чем реклама,
