по заснеженному саду. Вокруг никого не было, их стройные, подтянутые фигуры четко вырисовывались на снегу. Зое показалось, что ее бабушка, державшаяся на удивление прямо, плачет. Николай осторожно обхватил ее за плечи, и оба скрылись за углом дворца.
Вскоре Евгения Петровна вошла в комнату и опустилась на стул – глаза ее были печальны. Она посмотрела на внучку: еще несколько недель назад Зоя была ребенком, а сейчас как-то вдруг повзрослела. Она стала еще тоньше и изящней, но бабушка знала: ужас последних событий закалил ее, и хрупкость Зои была обманчива. Что ж, сейчас и ей, и им всем понадобятся все их силы.
– Зоя... – начала старая графиня и замолчала, не зная, как сказать ей то, что намеревалась. Но Ники прав. Она отвечает за жизнь Зои, за то, чтобы жизнь эта была долгой, счастливой и не оборвалась на самом взлете. Ради этого Евгения охотно пожертвовала бы своей собственной жизнью.
– Что-нибудь случилось? – спросила Зоя, и вопрос этот звучал нелепо, если вспомнить все, что случилось за последние две недели. Однако Зоя чувствовала, что грядут новые беды и новые испытания.
– Я только что имела разговор с государем, Зоя. Он советует... он настаивает, чтобы мы с тобой покинули Царское... пока это еще возможно.
Зоины глаза мгновенно наполнились слезами. Она бросилась к бабушке и опустилась перед ее стулом на пол.
– Но почему? Мы ведь обещали, что останемся с ними и поедем туда, куда поедут они... И ведь они же скоро уедут? Или нет? Не уедут?
Старая графиня медлила с ответом, не желая лгать и не смея сказать правду. Наконец она все же решилась:
– Не знаю, Зоя. Видишь, англичане отказались принять государя. Ники опасается, что дело может принять совсем нежелательный оборот: их будут держать здесь под арестом или даже могут перевести еще куда-нибудь. Нас всех разлучат, а он... он не в силах защитить нас. Здесь, среди этих дикарей, я буду бояться, Зоя, за твою жизнь. Ники прав: надо уезжать, пока это еще возможно. – Она печально глядела на свою повзрослевшую внучку, но и представить не могла, какую бурю негодования вызовут ее слова.
– Я никуда не поеду! Никуда! Я не брошу их ни за что!
– Нет, поедешь! Иначе ты окажешься в Сибири – одна! Без них! В ближайшие день-два нам надо бежать. Государь предполагает, что скоро с ним перестанут церемониться. Революционеры не хотят, чтобы он оставался вблизи от столицы, Англия его не принимает. Что же остается? Положение очень серьезно.
– Я умру вместе с ними! Вы не заставите меня покинуть их!..
– Заставлю, если понадобится. Ты будешь поступать так, как я скажу. Дядя Ники тоже советует нам уехать. Не советует, а велит. И ты не смеешь его ослушаться! – Графиня была слишком измучена, чтобы спорить с Зоей, но понимала, что должна напрячь остаток сил и убедить ее.
– Как же я оставлю Мари?.. Ей так плохо!.. И у меня никого больше нет. – По-детски всхлипывая, Зоя положила голову на скрещенные руки, а руки бессильно уронила на стол – тот самый, за которым всего месяц назад она сидела с
