времени. Не верьте тому, кто станет оспаривать факт исключительности года Обезьяны. Да, да, разумеется, величайшие войны и знаменитые природные, общественные или личностные волнения случались в другие моменты истории, но затевались они именно в период царствования этого божества.
Обезьянка флиртует. Обезьянка развлекается.
– Скажи, дорогуша, как называется твой танец?
В ответ она смеётся, показывает белые зубы, вертится на месте:
– Правда, он прекрасен?
И заливается звонким, обезоруживающим смехом.
– Скажи, кто твои предки, Обезьянка? От кого ты произошла?
– Конечно от человека!
Трижды переворачивается в гробу чудак Дарвин. Парадоксы непарадоксального бытия – укол псевдонауке.
Я родился в год Чёрной Обезьяны и танцую безумный, аритмичный танец вместе с ней. Тра – та – та – та – та…
Обезьянка играет пальчиками. Обезьянка царствует.
Глава 0
А когда разгадка повернёт время вспять – ляжем спать.
1992 год. Конец марта.
Я спрыгнул с верхней полки, вышел из купе и уставился в окно. Солнце пыталось обогнать вагон. Облака безнадёжно отставали. К поезду стремительно приближался славный город Екатеринбург. Через открытую дверь купе было слышно, как Марина терпеливо объясняет дочери содержание книжки. Детская сказка вызывала у ребёнка нагромождение нелепых, на взгляд взрослого человека, вопросов. Причём вопросы эти рождали соответствующие ответы, и создавалось впечатление, что ребёнок играет сам с собой, складывая из виртуальных кубиков условно-прозрачные замки. Я улыбнулся Марине, накинул на плечи куртку и направился к выходу.
Город своим перроном почти поравнялся с поездом. Я сделал шаг и внезапно шестым, девятым, семнадцатым чувством уловил значимость события, которое непременно должно было произойти в следующий момент. Даже живот скрутило. Даже ноги стали ватными.
Я сделал ещё шаг и увидел идущего навстречу мужчину со стаканом чая в стандартном подстаканнике в руке. Ещё шаг – пакетик начинает окрашивать в знакомый цвет жидкость, поезд медленно останавливается, расстояние между нами сокращается. Ещё шаг – мужчина поднимает глаза, и в этот миг стакан с глухим треском лопается. Вода, осколки стекла и следом подстаканник медленно, медленно, медленно летят на пол. Срабатывает реакция – я отскакиваю, и мы долго глядим друг на друга. Время останавливается. У мужчины коричневые глаза, о таких людях обычно говорят – кареглазые. Я совершенно уверен, что уже видел эти глаза, они мне хорошо знакомы. Но где и когда?
Всё это длится несколько секунд, и через минуту я, наконец, дышу относительно свежим воздухом вокзала Екатеринбурга. Инстинкт – так объяснили бы учёные то, что только что испытал, выходя из купе. Многие животные чувствуют приближение опасности или встречу с неординарным событием. Некоторые люди тоже. Причём, как правило, увязывается подобное «безобразие» с уровнем цивилизованности данного субъекта. А что, в таком случае, есть – ци-ви-ли-за-ция? Нет, ребята, это не инстинкт.
Размышляя подобным образом, я пинал мокрый мартовский снег и следил за медленно падающим вниз солнцем. Светило из последних сил старалось ухватиться пальцами за непослушные облака, но было понятно, что оно не удержится и в очередной раз иммигрирует на обратную сторону своего любимого спутника.
– Пожалуй, в Америку, – подумалось вслух.
– Пожалуй, – раздалось за спиной. – Что, завидно?
Я развернулся на сто восемьдесят градусов, лицом к незнакомцу. В том, что это был тот самый, я не сомневался ни на отрезок секунды. Он, глядя мимо меня, продолжал провожать глазами огненный красный шар.
– Что?
– Что, что? – переспросил мужчина.
– Завидовать чему?
В ответ он только пожал плечами. Удивительно, но глаза, которые я запомнил как карие, теперь были совсем другого цвета. Серые или даже голубые, как у сиамского кота, с красными точками заката в зрачках.
– Я вас нигде раньше не видел?
– А может быть там? – он засмеялся и кивнул головой исчезающему за горизонтом огромному блину.
– А-а-а… – «естественно» согласился я. – Тогда, конечно, вспомнил.
– Замечательно, – усмехнулся сине-кареглазый. – В Москву двигаетесь, юноша?
– Пока да.
– Я сойду раньше, – и просто протянул ладонь. – Александр. Если будет скучно, заходи, поговорим.
– Если
