будет за гитарой сгонять, попоём. Почему я сразу не сообразил? – хлопнул себя по лбу украинец. – Ну, ничего. Ещё не вечер. Пошли в сауну, – и, заржав, попытался сострить, – грязь смоем.
Мы разделись и, уже красные от выпитой водки, нырнули в жар парилки…
Я открыл глаза и увидел чужой потолок. Совершенно чужой потолок и больше ни-че-го. Не было никакого желания смотреть куда-либо ещё, кроме этого белого, с редкими жёлтыми точками, потолка. Ох, где был я вчера… Эти слова из бессмертной песни Высоцкого затёртая пластинка воспроизводила снова и снова, не останавливаясь ни на секунду, в моей больной голове. И ещё видеоряд – баня, водка, водка, баня, какие-то люди, песни под гитару, водка, удалая езда в пьяном виде на автомобиле по ночной Москве, женщины, водка, и далее до бесконечности…
Я пошевелил руками и ногами. Левая рука упёрлась во что-то или в кого-то. Медленно повернул голову и увидел глаза. Открытые глаза, но не свои. Тьфу…
Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. Наконец, я первым додумался спросить:
– Ты кто?
– Ло-ли-та, – по слогам произнесли глаза.
– А-а, комариха… – нервно засмеялся я.
– Какая ещё комариха? – удивились глаза.
– Та самая, – и снова уставился в потолок.
Несколько минут держалась пауза, затем Лолита наклонилась надо мной и тихо спросила:
– Андрей, ты что, меня совсем не помнишь?
– Тебя помню. Себя нет.
– Ну, это уже лучше. Это дело поправимое.
«Не комариха» перелезла через мои ноги, подошла голая к окну и раскрыла шторы. Ворвавшееся в комнату солнце больно ударило по глазам и мозгам. Я сделал невероятное усилие и приподнялся на локтях.
– А где Вадим?
– Дома, конечно. Где же ему ещё быть?
– А я где?
– А ты, мой милый, у меня, – девушка села на корточки возле кровати и, прижав подбородок к ладошкам, смотрела, не мигая.
– Принеси попить.
– Может быть, опохмелиться?
– Не знаю. Может и опохмелиться.
Лолита принесла из холодильника банку консервированного пива, которую я с жадностью опустошил.
– Ещё?
– Нет, лучше уж водки. Клин клином вышибают.
Она нашла и водку. Разлила её по рюмкам и выпила первой. Я долго настраивался, затем опрокинул в горло свою, запив апельсиновым соком. Стало легче. Повторил и почувствовал, как клещи, сжимающие голову, постепенно ослабевают, и ясность мыслей возвращается в мой помутившийся разум.
Зазвонил телефон. Лола, повернувшись ко мне спиной, нагнулась и сняла трубку:
– Андрей, Вадик спрашивает, как ты?
– А как он?
– Не очень… – снова заговорила в трубку, потом положила её на место и повернулась в мою сторону. – Сейчас он приедет. Опохмеляться.
– Понял.
Разглядывая
