седьмой, то дальше.
Дом мы нашли. Несмотря ни на что. Остановили машину напротив и долго разглядывали одноэтажное деревянное здание зелёного цвета, ничем не выделяющееся среди других таких же строений. Зелёный высокий забор. Большие ворота. Перед окнами разбит палисадник. В палисаднике две пушистые ёлочки.
– Давай, Виктор, сделаем так. Сейчас отъедем отсюда. Ты постоишь в стороне, а я зайду. Хорошо?
Виктор не возражал. Я вышел наружу и проводил взглядом автомобиль. Раз, два, три… Пора.
Звонка не было. Пришлось постучать чугунным кольцом дверной ручки. Залаяла собака. Затем раздался приглушённый мужской голос, шаги и тяжёлый скрип открывающейся двери. В образовавшемся проёме появился человек, лицо которого я пять минут назад разглядывал на фотографии. Те же седые волосы, те же глаза, те же усы. Только вот улыбки под усами не было…
В таких случаях говорят – пауза затянулась. Я рассматривал его, он изучал меня. Точно… Вот теперь понял, на кого он похож. На Михалкова – кинорежиссёра. По фотографии сходство менее заметно…
Зелень ворот нагнетала настроение, передать словами которое то же самое, что объяснить, чем пахнет музыка. Над ухом у меня гудел не то овод, не то оса, явно примеряясь к глазу.
– Вас сейчас пчела укусит, – мужчина рукой отогнал агрессивное насекомое. – Кого хотели увидеть?
– Мне нужен Сак Владимир Артурович, – я произнёс это и вдруг понял, что вся та чушь, которую заготовил заранее, по сути и является всего лишь чушью. К разговору я готов не был.
– И зачем он вам нужен? – «Михалков» опёрся рукой о косяк и равнодушно заглянул в мои глаза. – Я Сак.
– А я… Я к вам.
Мужчина продолжал молча разглядывать меня, как бы спрашивая: «И что дальше?». Затем вышел из ворот и прошёл мимо. На улицу. Остановился спиной ко мне и, прикрыв глаза ладонью, посмотрел в небо.
Следом за хозяином из ворот выбежала крупная овчарка и, недоброжелательно покосившись в мою сторону, уселась рядом с хозяином.
– Как вас зовут?
– Андреем, – мой взгляд упирался в его спину.
– Андрей… – он помолчал. – Странная погода сегодня. Обрати внимание на ветер. Мягкий, ласковый, точно живой. Такой ветер бывает раз в двадцать пять лет, – убрал ладонь от глаз и провёл ею по воздуху. – Это белый ветер, – и повернулся ко мне. – Белый ветер приносит перемены.
Из двора дома напротив показалась лохматая дворняжка. Пёс Сака сразу же навострил уши и дёрнулся в направлении сородича.
– Тихо, тихо, Артур, – хозяин мягко остановил своего сторожа. – Не нужно её трогать, не нужно… Последний раз я встречал подобный ветер перед солнечным затмением. Ты, Андрей, когда-нибудь наблюдал солнечное затмение?
– Один раз. В детстве.
– В детстве? И что тогда испытывал?
– Ничего особенного, – попытался вспомнить. – Пожалуй, любопытство.
– Лю-бо-пыт-ство, – по складам, медленно повторил Сак и опять поглядел в небо. Низкое на первый взгляд. Высокое в своей недоступности. В своей
