скорее! – не слушала Люба.
Она подползла к стене. Вздохнув, Геннадий Павлович взял Любу за щиколотки и, потянув за ноги вверх, поставил у стены вниз головой.
– Отойди, я сама так стоять буду, – приказала Люба.
– Упадешь. Шею сломаешь.
– Не упаду, папа. Ну отпусти.
Геннадий Павлович чуть ослабил хватку. Люба съехала по стене на пол.
– Это потому что я не тренировалась. Подними меня снова.
Геннадий Павлович держал Любу за щиколотки вверх ногами, пока кровь не прилила к ее лицу.
– Гена, ты что с ребенком делаешь? – вскрикнула Надежда Клавдиевна, войдя в комнату. – Шею ведь сломает!
– Мама, не мешай, папа учит меня на ручках ходить.
Геннадий Павлович пронзительно взглянул на Надежду Клавдиевну. Потом подхватил Любу на руки и принялся шагать по комнате.
– Люба, есть законы природы. Почему корень из семечка всегда растет вниз, в землю, а стебель – вверх?
– А разве всегда?
– Да.
– Почему?
– Такой порядок в природе. Закон геотропизма.
– А может какой-нибудь корешок вверх растет? Откуда ты знаешь?
– Это не я знаю, а ученые.
– А ученые откуда знают?
Геннадий Павлович задумался.
– На то они и ученые, – неуверенно сказал он.
– Ты сам рассказывал, ученые раньше думали, что солнце вокруг земли крутится. А они ошибались. Значит, и про ноги ученые могут ошибаться. Через тысячу или сто лет все буду на руках ходить!
– А что? – у Геннадия Павловича не было сил спорить с Любой. – Через тысячу может и будут…
Люба смотрела на коляску, не видя ее. Потом встрепенулась: «А если этот закон только для земли справедлив? Значит, на другой планете он не обязательно должен выполняться?»
«На какой другой планете? – запричитала коляска. – Ты на Марсе, что ли, петь вздумала?
«А что? В невесомости ноги не нужны? Буду гастролировать по космическим станциям», – усмехнулась Люба.
«Тогда ищи и учебник астрономии, – принялась иронизировать коляска. – Там карта звездного неба, дорогу смотреть станем. Вместо путеводителя астрономия нам будет».
«Дай помечтать!» – воскликнула Люба.
«Мечтай, Любушка, мечтай. Твое дело молодое, кому мечтать, как не тебе».
«Я стану известной певицей, и тогда Николай сможет мною гордиться».
«Ах вот почему ты засобиралась в Москву! – встрепенулась коляска. – Джип этот тебе голову задурил».
Люба запрокинула лицо, зажмурила глаза и прижала руки к груди, обхватив себя за плечи.
«Какой он красивый!»
«Чего красивого? Темно-вишневый какой-то, – рассеянно пробурчала коляска. – Я понимаю, «атлантик лазурит» или зеленый цвет. Мелкими розочками мне нравится, купоном по низу.
