него, посредством его препираться, если не конфликтовать? – И к жестким ситуациям, Иван Егорович, готовится нам надо: будут, не могут не быть. Но неужель не справимся – товариществом если?
– Справимся, – заверил, посмеиваясь уже, Воротынцев. – Товариществом… а что, идея неплоха! Неформально чтоб, главное, надоела же формальщина. Кругом небольшим, да, без околичностей… по делу ли, без дела. Встречаться почаще, советоваться. – И перевел понимающие и оттого, может, добрее обычного глаза на Ивана. – Как вы смотрите?
– «Я согласен, – возразил Лаврецкий…»
– А… Ах-х!.. – расхохотался придыхающим баском хозяин, откинувшись, в изнеможеньи глаза прикрыв, и не вот остановиться мог, вытереть проступившую слезку; улыбались, на него глядя, и они. – Н-ну не черти!… Один – «мистер Нет и Нет», другой, видите ль, согласен… а ничего, в сумме почти гармония! За такую компанию грешно не выпить…
И выпили, и уж сидели вольно, говорили о том о сем; и он опять видел этот нескрываемый и, право же, теплый интерес Воротынцева к себе, тот выспрашивать особо не стеснялся, слушать умел – как и умел приятным без фальши быть при своих-то совершенно невыразительных, в общем, чертах. А в свою очередь, в интересе этом была для Базанова, сквозила некая даже тайна, поскольку переоценивать себя не привык… нет, неожиданно занятно и дельно складывалась встреча, много чего обещала, и опять думалось и не верилось еще: неужели – свобода, неужто хозяином быть себе?.. Еще суметь бы – хозяином.
– …нет, систему бывшую нашу понимаю вроде бы… махину эту, как Владимир Георгич нарек ее, – говорил Воротынцев, закуривая длинную и тонкую – дамскую? – сигарету, пахнувшую ментоловым дымком. – Но не чистился же механизм, десятки лет в одном режиме работал. Смазка грязью стала, засохла, в паутине и пыли все… как в часах настенных, у нерадивых, ходят – и ладно. А они взяли однажды и встали. Это – о смазке, о чистке элементарной, не говоря уж о том, чтобы модернизировать. О таком всерьез и не думал никто…
– Ты это интересно, о чистке… – Мизгирь уже, кажется, доканчивал бутылку, похохатывал глухо, задиристые подбрасывал реплики; а тут словно переключили его, глянул сторожко: – Что ты хочешь тем сказать?
– Это и хочу. Дядюшка Джо не совсем был неправ – хотя причин-то у него и помимо этой цели хватало… Да-да, – жестковато продолжал он, – разумная чистка обходится гораздо дешевле, чем остановка часов, тем паче – исторического времени… Несравненно дешевле, да. И на будущее хорошенько бы учесть это, усвоить.
– Кат-тегорически против! – набычил тот кучерявую с пегими подпалинами тяжелую голову. – И ради такой перспективки – работать? Кто согласится, ты спросил?..
Это угрожающе сказано было, считай, Мизгирь не из тех, кто шутит, – и какой-то необъяснимый ток опасности прошел, грозя и беседу опрокинуть, и нарушить что-то непоправимо… или показалось?
– А это суровая государственная
