момент происходит телепортация, и контролировать ее не можешь, – терпеливо объяснила Фрея. – Грубо говоря, ступая на такую тропу, никогда не знаешь, куда она тебя выведет. Да и ведет она только туда и никогда обратно.
– Сомнительная штука, – хмыкнул я.
– Весьма, – согласилась Фрея.
Повисло молчание, на протяжении которого я думал, что, по сути, попал сюда подобным же способом. Шагнул на какую-то непонятную тропку, и все, теперь я здесь и никак не могу вернуться.
– Мы плохо начали вчера, – прервала мои мысли Фрея. – Я подобрала не лучшие слова.
– Хочешь извиниться? Ты сказала, что жизнь мне сломаешь. – Я постарался, чтобы вопрос не звучал издевкой, но у меня не очень получилось, потому что Фрея все равно нахмурилась.
– Нет. Я сказала правду. Если выбирать между твоей или моей жизнью и жизнями миллиардов, то я выберу их. Это не потому, что ты мне не нравишься.
– Но я тебе все же не нравлюсь.
– Не ожидала, что избранный будет… таким, – сказала она скорее с грустью, чем с неприязнью.
Мне стало гадко. Я снова не оправдал чьих-то ожиданий, вот это я умел делать действительно профессионально.
– Ну прости, если бы меня предупредили, прошел бы ускоренные геройские курсы, – я раздраженно фыркнул. Фрея никак не отреагировала.
– Мы ожидали, что избранный будет все знать и уметь, что это будет кто-то, похожий на Рейденса, прошлого избранного. Кто-то, способный вести за собой, великодушный, отважный и сильный. А ты даже ауру свою контролировать не можешь. Не хочешь помогать, а только огрызаешься и злишься, словно больше всех страдаешь.
– Ты не понимаешь, каково это, осознать, что вся твоя привычная жизнь не вернется.
Фрея невесело усмехнулась.
– Понимаю лучше, чем ты думаешь. А вот ты не понимаешь, каково видеть, как твой мир умирает.
– Я не вижу, от чего этот мир нужно спасать. По-моему, так у вас все прекрасно.
– Ты не знаешь, каким этот мир был раньше, какие у нас были технологии. Сторград – спокойное место, потому что находится далеко от главного разлома и хорошо защищен барьером. В провинциях все куда хуже – земли перестают давать урожай, энергия Моркета порождает чудовищ, с которыми наши воины не могут справиться. Многие разломы уже не удается закрыть. Мы не можем излечить те болезни, которые могли лечить раньше. Путь, который прежде занимал часы, растягивается на недели. Мы могли обмениваться информацией почти мгновенно, а теперь это невозможно. Мы только делаем вид, что все хорошо. Мир крошится у нас под ногами, и это страшно.
Звучало удручающе. И мне теперь в этом жить, да?
– У меня только один вопрос, – сказал я, выслушав речь Фреи, – что такое разлом?
Она открыла было рот, но тут же снова закрыла, задумалась ненадолго, а потом сказала:
– Пошли, тебе проще показать, чем объяснить.
Я пожал плечами и кивнул, не особо понимая, на что соглашаюсь.
