Градской выйти из ординаторской. Впечататься своими мягкими полушариями в мою грудь. Вздрогнуть тихонько… Снесло все планы к хренам собачьим.
Как с поездом встретился. Грузовым. Прущим на полной скорости.
Вмиг забыл и про разговоры. И про «расколоть». И про «ничего такого». Здравые мысли сократились до примитивных инстинктов: хватать и брать.
Чудом дошел до ее кабинета. Возненавидел по дороге видеокамеры и пациентов. Проклял архитекторов, которые придумали такие длинные коридоры.
Чувствовал, как докторша злится под боком. Кайфовал от того, как пинается. Возбуждался как пацан от острого язычка, которым стерва заводила еще сильнее.
Крыша не просто ехала. Она летела с первой космической. Махала черепицей и желала: «Счастливо оставаться!»
Я шалел от близости. А только мы пересекли порог кабинета – едва не сдох, когда Градская отскочила к стене и, будто собралась драться, вздернула свой острый подбородок.
За грудиной кольнуло, как у инфарктника. Словно привиделось что-то. Чуть молнию членом не порвал от бешеного взгляда и точеной фигурки, упакованной в белый халат.
Ненормальная реакция! Как у больного. Сразу на все: на яйца и на голову. Чокнулся от незнакомой бабы, которая даже не пыталась меня зацепить или понравиться.
Не помню уже, когда такое происходило. Представить не могу, от чего так развезло сейчас. Нет ведь в этой Градской ничего особенного. Ни ног от ушей. Ни кукольного тюнинга.
Вместо копны волос – короткая стрижка. Вместо макияжа – очки на пол-лица.
Зараза! Хоть и молодая, но со скальпелем вместо языка.
После очередного облома прихожу в себя так же медленно, как и вечером. Опершись руками о подоконник, смотрю в окно на питерский дождь. Глушу желание вернуться и трахнуть вредную бабу прямо на ее рабочем столе.
В мыслях один, мать его, диссонанс. Слово-то какое!
«Что в ней особенного? – пытаюсь реанимировать мозг вопросами. – Почему именно на нее больная реакция? – луплю по извилинам с настойчивостью дятла. – Кто она такая вообще?»
Словно не читал никакого личного дела и не видел кобелиной стойки Кравцова, я поворачиваюсь в сторону кабинета заведующего.
Раздумываю, идти или нет, недолго.
Савойский, как и положено начальству, занят самим собой. Однако, увидев меня, тут же обрастает бумагами и папками. А потом включает режим официанта элитного ресторана.
Сам встает. Сам отодвигает мне стул. Остается лишь, чтобы сам рассказал, зачем я здесь. Но с этим приходится помочь.
– Градская. Елизавета. Давно у вас работает?
Наизусть помню дату приема. Помню все ее даты! Только сейчас интересует другое.
– Да… – Савойский меняется в лице и тут же тянется к клавиатуре.
– Расскажите подробнее. Когда, почему вы ее взяли. И остальное.
Я
