долго. На губах привкус крови, от потекшей туши щиплет глаза, а стесанные лопатки и копчик умоляют о пощаде.
– Проклятие. Есть хочется… дико! – Кое-как выпрямляюсь и поправляю волосы.
В зеркало сейчас, наверное, лучше не смотреться. Вряд ли макияж «Панда» получится выдать за модный «Смоки айс».
– А мы еще и не приступали к основному блюду. – Шаталов берет мою руку и кладет на свою ширинку.
– Не хочу вас расстраивать, но желудок выше. – Несмотря на весь ужас ситуации, из груди рвется смех.
– Желудком займемся позже.
Марк вновь пытается распластать меня на столе. Давит ладонью на грудь, вклинивается коленом между ног. Но период помутнения рассудка закончился.
– Руки убрали! – командую холодно. – Только попробуйте начать! Завтра же на вашем столе будет заявление об увольнении.
Сомневаюсь, что Шаталова хоть раз в жизни отшивали так жестко. Не с его эротическими талантами. Однако Марк справляется с собой очень быстро.
– Стерва! – Он трясет головой, отходя от меня на пионерское расстояние. – Уже и забыл, что ты такая стерва.
– По вопросам памяти вам к другому доктору.
Я старательно расправляю платье. Рукой, как получается, стираю со щек черные подтеки. И пока Шаталов скрипит зубами, проклиная всех вокруг, вылетаю из приватной комнаты. На бегу заказываю себе такси. И не оглядываюсь.
Глава 12. Похмелье
Мужская логика как двоичный код – единица или ноль.
Женская – как советская энциклопедия c дополнительными тиражами.
Градская выбегает за дверь. Несется сломя голову к выходу. А все, на что я способен – постараться не взвыть от боли.
Это непросто!
На ладони красный след. Бешеная баба чуть не прокусила до крови во время оргазма.
Член ломит так, словно под яйцами развели костер, а мое «достоинство» нанизали на железный шампур и жарят.
В голове вакуум!
Неприятные ощущения! Так же хреново мне было девять лет назад, когда штопаный-перештопанный четыре месяца валялся в клинике. Даже места, где больнее всего, прежние. Конечности, низ живота и черепушка.
Сдохнуть можно от «удовольствия». Но, как ни странно, боль отрезвляет. Перед глазами пелена, в штанах пыточная, однако не хочется ни за кем бежать. Нет желания никого трахать.
Уж точно не Елизавету Ивановну Градскую! Отъявленную стерву, динамщицу и мое личное наваждение.
С последним после сегодняшнего опыта, пожалуй, пора завязывать. Видеть в одной женщине другую и слетать с катушек – это шиза.
Наглая докторша, которая то ведется на ласку… отчаянно, как нимфоманка, то сбегает в самый неподходящий момент, – совсем не чокнутая девчонка из моего прошлого.
Только за одно это сравнение становится противно от самого
