и сразу. А покупатель нормальный, не кинул. И выплатил столько, сколько нас устроило. Как только выяснил, что Смольный в двух шагах… Нет, торговался, конечно.
Говоря об этом, ПРИЛЕГАНОВ встаёт.
Чувствуется, что он как-то сразу возбудился.
(Опёршись на спинку кресла.) Много мне, по-твоему, в этом Методическом центре платят? Ещё спасибо, что работа тихая. И в основном на дому. В офисе я ведь бываю регулярно, но не каждый день… Но зарплата всё равно не очень. А преподавать нелегко, в школе меня бы вообще жизнь загнула. Да и платили бы там меньше… Плюс мама всё же не олигарх.
МАРИНА. А почему квартиру деда вы решили не сдавать? Я вот этого не пойму. Тоже ведь источник дохода.
ПРИЛЕГАНОВ. Лучше один раз отвоевать с покупателем, чем всё время воевать с жильцами. Я человек больной, маме тоже будет трудно. А недвижимость сейчас в некоторой цене, сама знаешь… Пусть не сверх меры. (Совершает несколько шагов в сторону рампы. Возбуждение у него не проходит. Продолжает всё же более уверенным тоном, чем раньше.) В общем-то… Науку я могу делать без нищеты на шее. Этот сегодняшний доклад… Слава Богу, две публикации о Горичанском у меня есть. Почти одновременно состоялись. А на основе доклада будет третья. Диссертация формируется. И, возможно, даже будет книга… Со временем. (Оказывается у самой рампы. Обращается скорее к зрителям.) Вот тоже судьба… Я имею в виду Горичанского. Он ведь во времена Зощенко чуть не стал литературной звездой такого же масштаба. А потом… Травля, ссылка, лагеря… Штрафной батальон на войне… Пробовал вернуться в литературу – снова посадили. В середине пятидесятых реабилитировали, печататься начал, даже слава его возродилась. Так умер! А потом прошло время… Я в одну из трудных минут открыл для себя его книги. И вычитал там, что среди разброда, глупости и нищеты всё равно можно быть умным. И вести себя красиво. А слова, которыми всё это было передано на бумаге, ложились мне на душу тихо. Мягко. Ненавязчиво. С грустью. Но и повеселиться можно было. И за этим стоит своя тайна.
Пауза.
МАРИНА. А вот фильм по нему сейчас сняли. Как тебе?
ПРИЛЕГАНОВ. Там хорошо всё, что сценарист и режиссёр оставили от Горичанского. (Прохаживаясь по сцене.) Вообще, те времена сейчас уже скверно понимают. Тогда ведь вокруг рушилось всё, что разрушали. И под развалинами гибли люди. Но жить-то старались, несмотря ни на что. Знаешь, как дед вбивал это мне в голову?
Усаживается на кресло. Видимо, для прогулок эта комната тесновата.
МАРИНА. Так ведь я понимаю.
ПРИЛЕГАНОВ (говорит сидя). Вообще-то, в чём прикол… Смотри. (В его речи вполне закрепляется какая-то одержимость.) Мой кровный родственник Андрюша Нереитинов – парень здоровый. И всё у него складывается хорошо. Я же инвалид. Но у меня всё должно быть ещё лучше. Всем своим видом, всей своей жизнью я доказываю, что это возможно. Ты скажешь просто: по-твоему, я иногда издеваюсь над собой. Но ведь осилить кое-что я тоже могу. Значит, моё место в упряжке. (Торжественно, но
