Это правда. Порядка-то у меня, я знаю сам, что нет.
Кочкарев. Ну, а как будет у тебя жена, так ты просто ни себя, ничего не узнаешь: тут у тебя будет диван, собачонка, чижик какой-нибудь в клетке, рукоделье… И вообрази, ты сидишь на диване, и вдруг к тебе подсядет бабеночка, хорошенькая эдакая, и ручкой тебя…
Подколесин. А, черт, как подумаешь, право, какие в самом деле бывают ручки. Ведь просто, брат, как молоко.
Кочкарев. Куды тебе! Будто у них только что ручки!.. У них, брат… Ну да что и говорить! у них, брат, просто черт знает чего нет.
Подколесин. А ведь сказать тебе правду, я люблю, если возле меня сядет хорошенькая.
Кочкарев. Ну видишь, сам раскусил. Теперь только нужно распорядиться. Ты уж не заботься ни о чем. Свадебный обед и прочее – это все уж я… Шампанского меньше одной дюжины никак, брат, нельзя, уж как ты себе хочешь. Мадеры тоже полдюжины бутылок непременно. У невесты, верно, есть куча тетушек и кумушек – эти шутить не любят. А рейнвейн – черт с ним, не правда ли? а? А что же касается до обеда – у меня, брат, есть на примете придворный официант: так, собака, накормит, что просто не встанешь.
Подколесин. Помилуй, ты так горячо берешься, как будто бы в самом деле уж и свадьба.
Кочкарев. А почему ж нет? Зачем же откладывать? Ведь ты согласен?
Подколесин. Я? Ну нет… я еще не совсем согласен.
Кочкарев. Вот тебе на! Да ведь ты сейчас объявил, что хочешь.
Подколесин. Я говорил только, что не худо бы.
Кочкарев. Как, помилуй! Да мы уж совсем было все дело… Да что? разве тебе не нравится женатая жизнь, что ли?
Подколесин. Нет… нравится.
Кочкарев. Ну, так что ж? За чем дело стало?
Подколесин. Да дело ни за чем не стало, а только странно…
Кочкарев. Что ж странно?
Подколесин. Как же не странно: все был неженатый, а теперь вдруг – женатый.
Кочкарев. Ну, ну… ну не стыдно ли тебе? Нет, я вижу, с тобой нужно говорить сурьезно: я буду говорить откровенно, как отец с сыном. Ну посмотри, посмотри на себя внимательно, вот, например, так, как смотришь теперь на меня. Ну что ты теперь такое? Ведь просто бревно, никакого значения не имеешь. Ну для чего ты живешь? Ну взгляни в зеркало, что ты там видишь? глупое лицо – больше ничего. А тут, вообрази, около тебя будут ребятишки, ведь не то что двое или трое, а, может быть, целых шестеро, и все на тебя как две капли воды. Ты вот теперь один, надворный советник, экспедитор или там начальник какой, бог тебя ведает, а тогда, вообрази, около тебя экспедиторчонки, маленькие эдакие канальчонки, и какой-нибудь постреленок, протянувши ручонки, будет теребить тебя за бакенбарды, а ты только будешь ему по-собачьи: ав, ав, ав! Ну есть ли что-нибудь лучше этого, скажи сам?
Подколесин. Да ведь они только шалуны большие: будут всё портить, разбросают бумаги.
Кочкарев. Пусть шалят, да ведь все на тебя похожи – вот штука.
Подколесин. А оно, в самом деле, даже смешно, черт побери: этакой какой-нибудь пышка, щенок
