style="font-size:15px;"> – Для эксперимента?
– Для будущего…
– Постой, – перебила Громова Даша. – Я правильно поняла: он считает, что если в нашей роще собрать людей, которые чувствуют то же, что и мы…
– Особо одарённых…
– То можно попытаться раскрыть заложенный в нас потенциал?
– Да, – подтвердил Виктор.
– Но зачем нужна толпа?
– Потому что поодиночке у нас не получается. Мы ходим в эти места… Мы с тобой – в рощу, кто-то другой – к какой-нибудь горе или к озеру, не важно. Важно то, что мы ходим в эти места, чувствуем силу, но не можем преодолеть барьер, который отделяет нас от неё. Бранделиус же уверен, что нужно просто объединить усилия и тогда вступит в действие закон больших магических чисел…
– Ты серьёзно?
– Это уже я придумал, – признался Громов. – Чтобы сбить градус пафоса.
Несколько секунд Даша смотрела ему в глаза, а затем расхохоталась:
– И устроить магический колхоз?
– Вроде того.
– Ты ему веришь? – Девушка вновь стала серьёзной.
– Ну… Мы с тобой не раз толковали на такие темы…
– То были простые разговоры.
– Согласен. Но ведь я сказал – во-первых. А он сделал и во-вторых.
– Удивил тебя?
– Ещё как. – Громов потёр шею.
– Каким образом?
– Когда Бранделиус понял, что я колеблюсь, он сказал: «Виктор, постарайтесь сохранить равновесие…»
– И исчез! – ляпнула Даша.
Громов взглянул в окно. Лицо отвердело, будто он задумался о чём-то далёком и печальном.
– Ты что? – Даша легонько подтолкнула его левой ножкой.
– Исчез, – подтвердил Виктор. – Только не он, а я.
Самые лучшие слова, что подошли бы к данной ситуации: «…сказку сделал былью».
…Дома, берёзы, облака – всё сдвинулось и потекло легко, словно обратилось в дым, в призрачную субстанцию, послушно исчезая перед взором Громова. Остались лишь земля и небо, остались, но изменились: земля оказалась жёлтой, южной, прокалённой солнцем, а небо – ровно блекло-голубым, безоблачным, наполненным белым сиянием жаркой звёзды. И вокруг, насколько хватало взгляда, не было больше ничего: лишь земля и небо, до горизонта…
Он не успел испугаться: тупо озирался, медленно приходя в себя, присел, прикоснулся к чужой земле, испачкал руку в жёлтом и вдруг – снова мгновение прохождения через призрачное ничто – вернулся в раннюю уфимскую осень.
И лишь испачканная в пыли ладонь подтверждала, что невероятное путешествие имело место быть.
– Виктор!
Громов резко развернулся.
– Эффектно?
– Да уж… – Слова давались с трудом.
– Привыкайте.
– К таким путешествиям?
– К магии, – деловито
