мил! И всегда так будет!
Антон спустился с кушетки и сел перед ней на одно колено, а она с интересом посмотрела на него, смахнула слезинку с длинных ресниц, улыбнулась, а потом и вовсе засмеялась звонко, запрокинув голову назад.
Войковский никак не поспевал за ее настроениями и смутился столь резким переходом от горя к веселости. А Оле стало смешно и в то же время приятно лишь потому, что он стоял перед ней так, словно принц перед заморской принцессой. Она отважилась, положила руку ему на голову и потрепала его густые и жесткие каштановые волосы, а потом вздрогнула от своей дерзости, съежилась, испугавшись, что он неправильно ее поймет, и захотела убрать руку, но не смогла. Антон же наслаждался этим мигом. Столько ласки было в ее жесте, столько нежности. Чувствовать ее изящные пальчики на голове оказалось так приятно и сладко, что он бы всю жизнь провел стоя перед ней на одном колене, лишь бы она не отнимала руки.
– И как же могли вы сомневаться в моих чувствах? – тихо спросила Ольга. – И если только это мешало вам прийти к моему батюшке, то здесь и сейчас сознаюсь – я люблю вас и почту за честь стать женой вашей. Это моя заветная мечта, и ничто с ней не идет в сравнение.
Антон судорожно вздохнул, не ожидая, что так произойдет ее признание. Сердце его гулко забилось в груди, руки сами потянулись к ней, чтобы обнять, и он предвкушал этот миг, но их внезапно оборвали. Со стороны входа послышались громкие голоса. Войковский тотчас поднялся с колен и посмотрел в сторону приближающихся людей.
Князь Полянский мчался через весь коридор к дочери. Руки у него тряслись. Бледный, напуганный, он постарел на десяток лет.
– Оленька! – вскрикнул он и бросился к ней. – Как же так, милая? В порядке ли ты, горемычная? И за что мне такое наказание? Раньше срока ты меня в могилу загонишь!
Тут он увидел Антона, и страх его сменился злостью.
– Снова вы, князь? Не к вам ли на свидание она спешила? Как могли вы подвергнуть ее такой опасности? Неужто не страшно вам за дитя мое? Одна ведь она у меня, бессовестный вы человек!
Антон встал по стойке смирно и рассеянно смотрел на Полянского, не зная, как ответить ему и как защитить себя перед ним. Ему не хотелось выглядеть в подобном свете перед человеком, которого он уже мнил себе свекром.
Вслед за Андреем Александровичем в комнату вошли граф Р. и еще несколько взрослых мужчин, в числе которых были и мужья дочек Олега Денисовича. Все при ружьях, лица насупленные, в глазах настороженность и готовность ко всему.
– Что вы, папенька! Какое свидание?! – заступилась Ольга. – Я поехала на фабрику, чтобы на бунт посмотреть, а Антон Семенович оказались рядом, когда на меня толпа напала. Благодарить мы его должны, а не отчитывать!
Полянский не верил такой случайности. Он гневно посмотрел сперва на Войковского, а потом и на дочь. Зато графу было довольно таких объяснений.
– Говорил же я вам, Андрей Александрович, князь чистого сердца человек! Молодец друг мой, товарищ Антон. Век не забудем твоей службы.
