его спиной Нина надрывно зарыдала.
– Это я вас спрошу, что случилось! – уверенный рёв оглушил всех, и тишина перехватила дыхание присутствующих.
– Ненавижу, ненавижу тебя! – через минуту опять стонала Нина, скорчившись на маленьком стульчике. – Ты во всем виновата! Зачем я сюда приехала? Пусть бы ты его, рожая, удушила.
Пожилая женщина прижималась к стенке буфета у порога. Ее испуганные глаза из-под припухших, нависших век просили защиты у мужа.
– Ладно, называйте своё имя, фамилию и так далее, – уже спокойно обратился лейтенант к свёкру Нины и небрежно бросил на нее взгляд. – С ней продолжу позже.
– Алексей Фёдорович, – протяжно представился властный мужчина, присев на табуретку, напротив.
Его жена – опрятная пожилая женщина, погрузившись в свои мысли, тихо стояла у порога, и только дрожащие руки, то теребя платок, то что-то проверяя в карманах, выдавали волнение.
– Оля, возьми таблетку, – Алексей Фёдорович протянул жене пластинку валидола. Их руки дрожали.
Глава 4
Сквозь маленькие двойные окна начал сочиться дневной свет, поглощая тусклый отблеск лампочки под потолком.
В соседней комнате забегали, запрыгали, стуча в стену чем-то тупым и тяжелым.
– Ма-а-ам! – все замолчали, прислушиваясь к требовательному детскому голосу, – Ма-а-ам, принеси жареной картошки! Ма-а-а, картошки с чаем, – кричал мальчик.
Нина с трудом встала и пошаркала в соседнюю комнату. Наступила тишина, но
через пару минут она рванула дверь из спальни и быстро вышла на улицу.
– Что вам тут надо? Идите все вон! – неистово кричала Нина. – Сволочи, чего вы здесь ждете? Пришли порадоваться моему горю? Будьте вы прокляты, уроды!
Резкий удар старой входной двери рассыпался угрюмым урчанием и после этого толпа пришла в медленное движение. Нехотя люди начали отдаляться от старого покосившегося деревянного дома, но уходить не собирались. Одни громко смеялись и передразнивали Нину, обзывая ее сумасшедшей проституткой, другие сочувствовали горю, оправдывая ее злые слова.
Только баба Настя стояла поодаль от всех и пристально заглядывала во двор, словно боялась узнать правду. Маленькая, хрупкая пожилая женщина всегда и во всем помогала Нине. Они были соседями и жили одной семьей. За ней, подальше от всех, прижимаясь к старому забору стоял молодой обрюзглый парень лет двадцати. Вид он имел неопрятный. Широкие, но короткие темно-серые штаны были подвязаны веревкой. Заправленная в них фланелевая рубашка в клеточку была выгоревшей. Она просматривалась из-под растегнутой фуфайки. Давно не стриженные волосы не видели расчески, а из прохудившихся ботинок виднелись голые ноги. Он судорожно топтался в снегу и переминал в руках шапку ушанку.
Нина вошла в дом с ведром картошки и тут же приступила ее чистить, громко стуча и недовольно швыряя мисками и кастрюлями на кухонном столе
