нас, приоткрыла глаза и едва заметно кивнула, поздравляя с исцелением.
– Добрых снов! – буркнула Ада и тут же задремала, вымотанная непростым днем.
А мне так быстро уснуть не давали впечатления, которых я с лихвой успела хлебнуть за этот день. За окном ничего толком видно не было, зато внутри горел маленький магический светильничек, и я рассматривала девочек, каждая из которых была одета по-разному. Мелькнула невольная мысль: «А только я тут в форме пансиона, да?»
Мерная тряска, скрип колес, цокот подков – все это постепенно меня убаюкало. Проснулась я от толчка и поняла, что дилижанс остановился, а снаружи кто-то спорит с дядей Аланом. Отодвинув занавеску, я зажмурилась от яркого света – оказывается, уже наступило утро! В тот же миг дверь дилижанса распахнулась, и внутрь забрались еще две кучерявые шатенки, которые даже не пытались вести себя тихо.
– Эй, сони, счастье проспите! – воскликнула одна, обведя всех нас задорным взглядом.
– Какое еще такое счастье? – недобрым голосом проворчала разбуженная слишком рано Ада.
– Как это какое? Знакомство с сестренками Дюштрассе, конечно!
– Сомнительное счастье, какое-то… – проворчала Ада, смерив их недовольным взглядом, и снова закрыла глаза.
А я вытаращилась на близняшек… Нет, все-таки на двойняшек во все глаза. Девушки были так похожи, и все же очень разные. Начиная с одежды, выражения лиц, и заканчивая манерой говорить и плавностью движений. Хотя пожелай они сами, и отличить их друг от друга стало бы той еще задачкой.
О кузинах третьей или четвертой воды и об их потенциальных успехах в магии тверди мне еще в раннем детстве все уши прожужжали. Стоило навестить родственников Дюштрассе, и те тут же принимались макать в грязь лицом мою маму, пока отец не запретил ей брать меня к дедушке с бабушкой в гости.
Мне тоже не нравились ни жалостливые взгляды, ни сочувственные вздохи. И особенно моменты, когда каждый встречный-поперечный родственник стремился пособолезновать моей маме. Как будто я не пустышкой родилась, а вовсе мертвой, прости Мать Всего Сущего! Но, пожалуй, противнее всего было, когда, посочувствовав маме, родственники принимались нахваливать кузин прямо при мне. В общем, посещение родни превратилось в неприятную обязанность, так что запрет отца меня совершенно не расстроил.
А теперь те самые двойняшки Дюштрассе, мои конкурентки за внимание родни по матери, стояли передо мной и улыбались. Я испытала смешанные чувства. С одной стороны, захотелось щелкнуть их по носу, тем, что я больше не пустышка, и в то же время я банально испугалась. Сама не знаю, чего именно? Возможно того, что не смогу соответствовать высоким стандартам Дюштрассе? Или того, что так и останусь пустышкой в их чайно-карих глазах?
Но мне не впервые приходилось смотреть в лицо собственным страхам, я и на этот раз не отвела взгляда.
– Представьтесь, как подобает, эшшери, – призвал сестер к порядку дядя Алан.
– Я Виллдэ.
