обо всём позабыть. Когда нас выстроили у ворот, я потуже затянула платок на голове, так что он принялся кусать уши. И стала воображать, что сейчас не иначе как лето. Где-то я там слыхала, что такое может помочь. Но, честно говоря, это не сработало.
Только вывели нас за забор, и Володя принялся донимать меня. Нас много, учителю за всеми не уследить, вот он, гадина, и осмелел. Володя постоянно меня обижает. Я не нравлюсь ему, потому что не пляшу под его дудку. А он не нравится мне, потому что цыган, а все цыгане – неверные, воры, обманщики и душегубы!
Мы вышли за ворота, и он стал дёргать меня за тулуп и выкликать обзывательства – негромко, чтоб не привлекать внимания учителя. Но свора его всё прекрасно слышала. «Маришка – лгунишка! Маришка – воришка! Поди, чагой-то опять свиснешь?» Он всегда-всегда меня обзывает. Володя – мой главный враг.
Я почти залепила ему по уху, но он изловчился и столкнул меня в сугроб. Все тут уж начали гоготать. А мне было не до смеха. Юбка промокла, почти сразу захотелось в нужник. А о том нечего было и мечтать, ежели я не хочу куковать одна в приюте, покуда все не вернутся. Я попыталась снова его ударить. А он опять увернулся! Володя – вертлявый цыганский ублюдок. Но я всё равно затем его стукнула. А после и он меня. Теперь на руке большой чёрный синяк. В общем, на ярмарку я пришла вся зарёванная.
«Гляди не попадись, баламошка», – толкнул Володя меня напоследок, и я пропахала носом сугроб. Я бы разрыдалась, наверное, пуще прежнего, но, когда подняла голову, увидала самое чудесное зрелище на всём белом свете.
Ах, что это была за ярмарка! Слёзы высохли вмиг.
Обыкновенно отводится нам на всё про всё два часа. Встречаемся у зелёного фонаря на углу улицы. Кто не успел, того потом хорошенько отлупят, так что все всегда успевали. Ни у кого нет никаких при себе денег. Кроме тех, ну вроде Варвары, кого иногда навещают родные. Мы попросту слоняемся меж прилавков и шатров и таращимся по сторонам. Но нам и без денег всегда есть чем заняться.
Ярмарка просто-таки гудела. Играли гармони и балалайки, свистели глиняные птички-свистульки. Вокруг все галдели – на нашенском и заморском. Одежды мелькали такие красивые! Я такого и не видывала никогда… Верно писали в «Листке» – нынешняя ярмарка была особенная. Повсюду пестрели шатры, у деревянных балаганов расставили прилавки да застелили их узорчатыми скатертями. А уж что было на них! Там будто смешались все стороны света. Пахло специями и табаком, свежей выпечкой и розовой водой, рыбой и мясом… Всевышние, да как такое и описать?! Почто я тут так распинаюсь? Ежели мне всё и не пересказать толком…
В общем, так: я будто заснула и ходила в самом дивном сне.
Каждый год я первым делом отыскиваю балаганчик с ириями. На прошлой ярмарке все два часа я только на них и глазела. Не могу объяснить отчего, но меня так и тянет к этим маленьким, упрятанным в деревянные коробки жизнёнкам. Никогда не устану ими любоваться. Когда я вырасту и стану богатой, как матушка – она у меня очень знатных кровей! – я обязательно куплю себе такой ирий. Поставлю в
